которых уже начали слагать легенды. Он достал бумагу и чернила и начал записывать слова Гиннела.
— Записывай как положено, — попросил его Гиннел, — ведь я нужных формул не знаю. Пиши, пока я буду говорить. Я не желал называться титулом Нордорн-Короля, когда мы отправлялись сражаться против нашего общего врага. Я жил просто как Гиннел, один из нордорнцев, считая, что потом, если мы победим, у меня будет время принять правление и все, что с этим связано. Но время уходит, и я умру просто как Гиннел. Этого довольно. Я оставляю королевство разоренным, но передаю его в руки, которым хватит сил, чтобы его восстановить.
С этими словами он взял Горина за руку. Несколько секунд Ясенка молча смотрела на них, постепенно понимая, что происходит.
— Нет! — прошептала она, не зная, к чему относится этот протест: к тому, что хочет сделать Гиннел, или к самой его смерти.
Гиннелу удалось улыбнуться.
— Пока писец будет записывать это с подобающими формулировками и подробностями, расскажи своей высокорожденной супруге о нашей стране, — попросил он Горина.
Продолжая держать кузена за руку, Горин повернулся к Ясенке.
— О, Нордорн! Это места яростной красоты, — сказал он ей. — К северу от глубокого фьорда, в котором прежде обитали Морские Бродяги, тянется горная гряда. Когда-то над ней возвышался Дворец Огня и Льда, который теперь лежит в руинах, но я помню, каким он был. Снег идет там почти круглый год, это правда, но это мягкий и ласковый снег, не похожий на тот, который нам так долго пришлось выносить. Он белый-белый, как руно овец и ягнят, чью шерсть женщины прядут, превращая в ткань, такую тонкую, что полоса шириной в размах твоих рук легко проденется в колечко, которое ты носишь на пальце. Я помню, как снег покрывал крыши и блестел, словно сахарная глазурь на торте. Тогда мы часто выходили на улицу и катались по льду или устраивали гонки на санях. Запряженные лошадьми сани были украшены бубенцами, ясный звон которых далеко разносился в чистом воздухе, заставляя людей смеяться от радости. Ты полюбишь эти места, моя Ясенка, как только их увидишь.
— И там, — добавил Гиннел с едва заметной улыбкой, — вы окажетесь очень далеко от вдовствующей королевы.
— И слишком далеко от Хегрин, — напомнила им Ясенка, с трудом двигая онемевшими губами.
— Хегрин вот-вот выйдет замуж. У нее будет собственная жизнь. Мы ей больше не нужны, — сказал Горин. — Моя Ясенка, я говорил тебе, что связан долгом. Это относилось к моей роли лорда-маршала Рендела. Теперь меня призывает высший долг. Ройанс найдет нового лорда-маршала, который прекрасно справится со своими обязанностями. — Он отпустил руку своего родственника, встал с края кровати и обнял Ясенку. — Ты поедешь со мной? Ты будешь моей королевой и станешь сидеть рядом со мной на троне Нордорна? Ты позволишь мне показать тебе всю красоту моей родины?
— И, что важнее, исполните ли вы волю умирающего? — спросил Гиннел.
В эту секунду Ясенка не в силах была смотреть в глаза мужа, который просил у нее столь многого. Она высвободилась из его объятий и, отойдя к окну комнаты, устремила невидящий взгляд на распускающиеся деревья. При этом она крутила радужный браслет на запястье. Наконец она заговорила:
— Я отвергла корону Рендела. Я не могу отказаться от короны Нордорна, хотя не искала ни той, ни другой. — Она повернулась к Гиннелу. — Да, я приму то, что высшие силы, похоже, предназначили мне. Я исполню ваше пожелание и буду помогать Горину как его королева. Вместе мы будем восстанавливать страну, которая станет мне родной.
Гиннел улыбнулся, и лицо его просветлело.
— Спасибо. Теперь я могу умереть спокойно.
— Он умрет от усталости, если вы все немедленно отсюда не уберетесь! — рявкнула Зазар. — Ну что, писец, ты уже закончил?
— Да, госпожа Зазар, — отозвался тот. Дрожащими руками он присыпал бумагу чистым песком, а потом подал ее Гиннелу.
Зазар недовольно покачала головой.
— Да не стой ты как дурень! — сказала она писцу. — Он же не может подписаться без пера и чернил, и без чего-то, на что можно положить бумагу! Дай мне свою папку! Я разогрею сургуч для печати.
В качестве свидетелей в комнату пригласили мастера Лоргана и других врачей, и Гиннел сумел нацарапать в нижней части документа свое имя. После этого Лорган и Зазар поставили свои имена под ним, и остальные тоже добавили свои подписи. Запись заняла только половину листа, и Зазар провела по остальной части диагональные линии, которые должны были не только заполнить оставшуюся часть, но и помешать кому-то добавить условие, которое могло бы совершенно исказить смысл документа. Подобные вещи порой случались. После этого она налила сургуч на имена, и Гиннел прижал к большой капле напротив своего имени печатку с изображением королевского герба Нордорна. Когда все было сделано, Зазар подняла документ и тщательно его рассмотрела.
— Его должен будет признать любой, кто увидит, — объявила она. — А теперь все должны отсюда убраться. И на этот раз я говорю серьезно!
Гиннел вложил свое кольцо в руку Горина.
— Держи. Хотел бы я иметь и корону, но все погибло вместе со Сйорно. Придется тебе обходиться этим, пока не изготовят новую корону. Я приветствую тебя, мой кузен — и отныне Горин Нордорн-Король. Правь долго и достойно.
— Прощай, — сказал Горин и, как в день приезда Гиннела в Крепость Дуба, поцеловал своего родича в губы. — Я не забуду тебя.
Ясенка тоже поцеловала Гиннела в губы. А потом они с достоинством удалились из комнаты умирающего, и только когда за ними закрылась дверь, Ясенка разрешила себе расплакаться.
Гиннел ушел из жизни той же ночью, спокойно, без страданий. Следующим утром Зазар принесла им это известие.
— Я тоже ухожу, — сообщила она Ясенке и Горину. — Я задержалась здесь только ради Гиннела. А теперь мне незачем здесь оставаться.
— Разве ты не будешь присутствовать на свадьбе Хегрин и смотреть, как она становится королевой? — спросила Ясенка.
— Я видела, как королевой стала ты, и этого достаточно, — ответила Зазар. Она пристально посмотрела на Ясенку. — Однако я дам тебе новое имя. Ты уже больше не Ясенка Смертедочерь, а Ясенка Жизнедарительница.
— Пожалуйста, — попросила Ясенка, — задержись еще ненадолго. У меня такое чувство, что я только теперь начинаю тебя узнавать.
— Нет, нам нужно проститься — по крайней мере на время. Уверена, что мы с тобой еще увидимся.
Ясенка знала, насколько бесполезно спорить с Зазар, когда та принимает какое-то решение. Спустя день знахарка, отвергнув предложенного ей прекрасного верхового коня, пешком отправилась в те места, которые когда-то считались источником смертоносных испарений. Теперь благодаря заботам трясинного народа они начали превращаться в прекраснейший уголок Рендела. Ясенка и Горин сообщили лорду Ройансу об уходе Зазар, ведь как глава королевского Совета Ройанс должен был знать такие вещи.
— Нам будет очень не хватать вашего отважного родича, как и госпожи Зазар, — сказал Ройанс. — Поверите ли, но ее острый язычок служил для меня постоянным источником радости. Человек слишком склонен к самоуспокоению, а она смахнула паутину, которой я позволил себе обрасти.
У лорда Ройанса тоже нашлись для них новости. Когда Горин попросил об отставке, то предложил в качестве своего преемника Латрома. Собравшийся Совет назначил его новым лордом-маршалом Рендела, а заместителем был выбран Стюарт.
— И решение снова было единогласным. Очень полезным оказалось и то, что Латром уже обосновался в Крагдене, но, думаю, это было всего лишь совпадением, — добавил Ройанс, озорно блеснув глазами. — А еще идут разговоры о том, чтобы каменщики Рендела отправились в бывшую Трясину, чтобы восстановить Галинф, который стал бы центром научных изысканий и философских поисков, каковым, согласно легендам, он был до разрушения. Возможно, там обнаружатся записи, которые докажут, что та катастрофа совпала с первым появлением Великого Зла, до того, как в давние годы какой-то из Нордорн-Королей заточил его во
