— Если вы привезли меня сюда лишь затем, чтобы убить, — резко заметила Сара, — то позвольте указать вам на тот факт, что в пределах вашей досягаемости и так имеется множество людей, пригодных для этого упражнения. Меня же вам было нелегко заполучить.
— Но теперь вы здесь, — бесстрастно произнес Талейран.
— Да, — согласилась Сара. — И я хочу знать, чем это вызвано.
— Вы ей не объяснили? — спросил Талейран у мистера Хайклера.
— Я думал… думал, что это…
Впервые за все время их неприятного знакомства Сара увидела мистера Хайклера, не знающего, что сказать.
— Вы не думали. Ну что ж, месье Хайклер. Я и не прошу, чтобы все мои агенты умели думать. Вы можете идти. Я хочу побеседовать с герцогиней наедине, а затем у меня будет для вас новое поручение.
Боковым зрением Сара заметила, как лицо мистера Хайклера залила краска гнева. Но он явно не имел желания спорить с человеком, которого называл «монсеньор», а потому мгновение спустя Джеффри Хайклер достаточно овладел собою, чтобы натянуто кивнуть и выйти из комнаты.
— Теперь мы можем устроиться поудобнее, мадам, — сказал Талейран, как будто Сару не оставили стоять — а ведь она даже не успела подкрепиться той жидкой кашей, которую принесла служанка. — Я объясню вам суть дела.
Сара очень устала. Ею владел страх, и страх этот усиливался с каждой минутой, поскольку она чувствовала, что Талейран намного опаснее Джеффри Хайклера. Но на лице ее все эти чувства не отражались. Да, ее загнали в угол, и она во власти этого человека, — но Сара твердо вознамерилась действовать так, как действуют в подобной ситуации дикобразы и скунсы.
Она решила блефовать.
— Я не требую от вас сотрудничества, так что можете не волноваться по этому поводу, — сказал Черный жрец, убедившись, что Сара не намерена первой начинать беседу. — Что мне требуется, так это чтобы ваш муж отказался от своего донкихотского предприятия и явился сюда по вашим следам.
Талейран встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате, разговаривая на ходу, словно профессор, читающий лекцию студентам.
— Вы, возможно, не в курсе, что вот уже несколько лет герцог Уэссекский является главным агентом короля Генриха, политическим деятелем без портфеля, человеком, который постоянно сует свой нос в дела суверенных наций, — убийцей, шантажистом, вором…
— В конце концов, он англичанин, — с легкой иронией произнесла Сара, как будто это все объясняло. — Но продолжайте, сэр, прошу вас. Насколько я понимаю, вы доставили меня сюда, чтобы исправить характер моего мужа?
Талейран остановился, и на его лице падшего ангела промелькнуло нечто, напоминающее выражение искреннего веселья.
— Можно выразиться и так, моя храбрая леди. Несколько дней назад я узнал, что последняя авантюра Уэссекса может нанести удар в самое сердце Франции. Месье герцог желает исполнить сыновний долг и завершить дело, начатое его отцом, — то самое, которое его и погубило. Обычно люди восхваляют подобные сыновние чувства, мадам герцогиня, но в данном случае я вынужден признать их предосудительными. Французские дела касаются только Франции, и если у герцога Уэссекского не хватит мудрости уразуметь это, то вы, дорогая леди, поплатитесь за это жизнью — как ни прискорбно мне об этом говорить.
Сара почувствовала, как у нее душа уходит в пятки, — но на лице ее это никак не отразилось. Она знала, что в характере ее мужа есть нечто загадочное… и эти его частые отлучки… Но услышать, как кто-то с такой прямотой обсуждает его преступления и его профессию!..
— В таком случае, — недрогнувшим голосом произнесла Сара, — с вашей стороны было бы куда разумнее убить моего мужа. Если, конечно, вы желаете добиться своей цели.
Она заставила себя застыть, как во время охоты. Впрочем, здесь тоже шла своего рода охота… Только вот кто здесь охотник, а кто дичь?
— Я вынужден признать, мадам, что здесь мы столкнулись с некоторыми трудностями, — сообщил Талейран, останавливаясь прямо перед ней. Он оказался спиной к окну, и на фоне золотого и серебристого света, проходящего через стекло и пергамент, его костюм казался черным пятном. Седеющие волосы вспыхнули металлическим отсветом. В этот момент Талейран напоминал не столько человека, сколько бездушное орудие Рока.
— Видите ли, в настоящий момент мы не располагаем способами, которые позволили бы нам решить эту маленькую проблему, связанную с вашим супругом герцогом. Мы пытались пресечь связанные с ним неудобства в Копенгагене, но недавно из Парижа пришло сообщение, что герцог Уэссекский по-прежнему жив, по-прежнему служит источником неприятностей — и, увы, по-прежнему не желает с нами общаться. А до тех пор, пока общение с ним затруднено, нам сложно дать ему знать, что он должен отказаться от своих намерений — или ему пришлют вашу прекрасную голову в ящике.
Даже Сара вздрогнула, представив себе эту картину. Она вызывающе обошла вокруг стола, уселась в кресло, оставленное Талейраном. Устроившись поудобнее, герцогиня сложила руки на коленях и упрямо вздернула подбородок.
— Вам непросто будет убедить его, — заявила она. — Видите ли, он меня не любит.
Но стоило Саре произнести эти слова, как сердце шепнуло ей, что это не имеет значения, потому что она его любит — любит этого мужчину, которого встретила лишь после того, как пересекла целую вселенную…
Талейран обошел стол и остановился напротив Сары, глядя на нее со строгой заботливостью, словно духовник.
— Дорогая моя герцогиня, неудивительно, что вы выглядите так, словно у вас, как выражаются англичане, депрессия. Не понимаю, как мужчина может пренебречь дамой с вашим темпераментом и вашими манерами — не говоря уже о вашем богатстве. Воистину, Уэссекса нельзя назвать цивилизованным человеком. Но не беспокойтесь: Уэссекс определенно попытается спасти вам жизнь — ведь вы его жена. Я бы не решился назвать это вопросом чести, поскольку ее у шпионов нет, но, несомненно, если мне придется убить его герцогиню, гордость Уэссекса будет жестоко уязвлена. Увы, мадам, мы с вами цепляемся за соломинку — но это все, что нам остается.
У Сары болела голова; молодая женщина страдала от усталости и жажды, а теперь ее начал мучить еще и голод. А попытка Талейрана сделать вид, что они с ней в некотором роде союзники, окончательно вывела ее из себя.
— А вы не рассматриваете возможность того, что я сумею выйти из этого замка живой? — насмешливо поинтересовалась Сара.
— Думаю, нет, мадам, но вы надейтесь, — помолчав, сказал Талейран. — Что нам остается, кроме надежды, в наше ужасное, ненадежное время?
И, не дожидаясь ответа, он подошел к двери и постучал. Дверь отворилась, и тот же самый молодой солдат, который привел Сару сюда, вошел, чтобы ее увести.
— Как вы сюда попали? — Уэссекс засыпал вопросами своего напарника-бродягу. — И главное — почему? Вас послал Мисбоурн? Принцесса нашлась?
Костюшко пожал плечами. Судя по виду, ему почему-то было не по себе.
— Нет и нет, но могу вас заверить, что Рипона тоже постигло жестокое разочарование. Леди Мириэль здесь. — После этого известия Костюшко собрался с силами и добавил: — И герцогиня Уэссекская тоже.
Уэссекс ужаснулся: на миг ему показалось, что Костюшко имеет в виду его мать, и только потом он сообразил, что теперь герцогиней Уэссекской стала Роксбари.
— Она во Франции? — ошеломленно переспросил герцог.
Илья Костюшко вкратце изложил Уэссексу ту информацию, которую сам собирал по крохам: бал у графа Рипонского; ночной визит леди Мириэль к герцогине Уэссекской; их бегство в Тейлто; внезапное появление Джеффри Хайклера.
— Я выследил того контрабандиста, которого нанял Хайклер, но не успел помешать отплытию. Можно
