— Я считаю, — тихо сказал Мухаммад Хасан, — что галстук агитатора нужно и вручить агитатору.
Глаза всех ребят тут же устремились на Нур Ахмата. Он почувствовал, как предательски вспыхнуло лицо.
И тут не выдержал Ибадулла:
— Можно я скажу?.. Нур Ахмат доказал делом свою преданность революции. Я тоже считаю, что галстук Насирахмада должен принадлежать ему!
— Правильно! Верно! — раздались голоса ребят.
— Тогда я снова попрошу войти Джуманияза. — Ибадулла уже не хотел, да и не мог скрыть своей радости. Чтобы унять шум, вошедшему Джуманиязу пришлось перекричать всех:
— Тише, ребята, тише… Я хочу сказать… Вместе со взрослыми строят новую жизнь и пионеры Афганистана. Вас ещё не так много. Летят из-за угла и в пионеров душманские пули и ножи. Но новые и новые юные бойцы встают в ваши ряды. Бандитам не запугать пионеров!
«У мужчин нет слёз», — повторил про себя Нур Ахмат слова отца. А счастливые слёзы наполняли глаза, сердце вырывалось из груди…
Звенел голос председателя совета отряда Ибадуллы:
— Кто за то, чтобы принять Нур Ахмата в ряды пионерской организации Афганистана и повязать ему галстук героя-пионера, погибшего нашего товарища Насирахмада, прошу поднять руки!
Нур Ахмат услышал радостные голоса ребят. Поднял голову, увидел руки, тянувшиеся, как пирамидальные тополя…
У ОТЦОВСКОГО ДОМА
Концерт во Дворце пионеров заканчивался, когда директора рафик Симо кто-то тронул за руку.
— Анахита? Что случилось?
Но объяснить девочка не могла ничего. Они выбрались из переполненного зала, добежали до центрального входа.
Оказалось — сбежал Нур Ахмат.
Анахита со слезами в голосе умоляла рафик Симо:
— Сделайте что-нибудь. Его же убьют! Я говорила ему про предупреждение товарищей из ХАДа,[16] что у его дома всё время видят каких-то подозрительных людей. А он заладил своё: «Отец хотел, чтобы я стал пионером. Я должен войти в отцовский дом в красном галстуке».
— Далеко он живёт? — решительно спросила рафик Симо.
Через пять минут Анахита уже показывала дорогу сидящей за рулём машины рафик Симо. Вместе с двумя автоматчиками из бригады общественного порядка они мчались к дому Нур Ахмата.
А он шёл по узким извилистым улочкам между дувалами. Здесь всё было родное: и пень старой чинары, и журчание арыка, и лай чьей-то наверняка знакомой Нур Ахмату собаки. Никогда в жизни мальчик так надолго не покидал отцовский дом. Он шёл по пыльной улочке, а ему казалось — летит и земли не касается. Посмотрел на луну и тихонько рассмеялся.
Вот еле заметный тупик, а там через два дувала — и дома.
Нур Ахмат юркнул между глиняными стенами, перемахнул высокий дувал. Он бесшумно перепрыгнул через высохший арык. Ещё один дувал, пониже. Только увидев отцовский дом, мальчик пошёл медленнее.
Луна щедро делила с людьми свой свет.
У скрипучей деревянной двери дома Нур Ахмат остановился. Всего две недели его не было здесь. А сколько увидел, сколько событий произошло! Но каждую трещинку на старых досках, каждую выбоинку помнил он. Тяжёлая цепь висела на тонкой проволоке и при ветре постукивала. Её Нур Ахмат нашёл в сарае. Хотел, как у всех, посадить на цепь собаку. Отец не разрешил. Многих поступков отца Нур Ахмат и сейчас понять не мог. Сосед отрубил своему псу хвост — чтобы злее был. А отец учил собаку гостю дверь открывать. Почему к отцу, а не к мулле шли люди за советом, шли с болью и радостью? И на всех у него хватало внимания и тепла.
Нур Ахмат снял с проволоки цепь и вдруг услышал крадущиеся шаги за спиной.
В тени дерева, как привидения, выросли двое.
Этот голос Нур Ахмат узнал бы из тысячи других.
— Считай, сын шакала, что я пришёл за тобой с того света. — Синий Тюрбан зловеще оскалил зубы. Рядом с ним, играя на свету длинным жалом ножа, стоял Нури.
Две недели назад, увидев, что он попал в плен к душманам, Нур Ахмат стал звать солдат. Но с тех пор в кабульских арыках много воды утекло. Теперь Нур Ахмат кричать не будет.
— Снимешь свою красную тряпку, быть может, помилую. Не снимешь — Нури отрежет тебе голову. А с шеи без головы тряпка сама упадёт. — Синий Тюрбан подтолкнул Нури вперёд.
Нож в руке Нури дрожал. А сам он, вдруг выставив челюсть, зашипел:
— Сними галстук, голодранец. И в ноги мне, в ноги…
— Не дождёшься, жирный баран! — стиснул зубы Нур Ахмат.
— Смелее, Нури, — торопил Синий Тюрбан. — Это не страшно. По горлу. Смелее.
Цепь плотно лежала в руке Нур Ахмата. Он оттолкнулся от стены отцовского дома и молча двинулся на врагов.
Синий Тюрбан вдруг резко пригнулся и одним махом исчез за дувалом.
— Дрэш![17] — раздался властный крик.
Вслед убегающему бандиту ударили два автомата подоспевших бригадистов.
Примечания
1
Душман — враг. Так это слово переводится с большинства языков Афганистана.
2
Лянга — подбрасывание ногой кусочка меха с грузом. Кто больше подбросит, ни разу не уронив, тот и выиграл.
3
