из них.
— В особенности, когда ты голый, — добавила я. — Противозаконно слоняться обнаженным в общественном месте.
Обстоятельство, о котором я узнала, после того, как была арестована за то же деяние пару месяцев назад — но я была в парке, а не в вестибюле жилого дома. Я отделалась лишь небольшим штрафом, но тогда полнолуние послужило мне оправданием. Шелковое платье, в которое я была одета, пережило мое изменение не лучше кружевной блузки. Не этот, не другой случай не смог бы меня отучить от одевания в непрактичную одежду. Проблемы с законодательством могут возникнуть у людей, бегающих по округе голышом, но не у оборотней.
— Лампа разбита, — произнес он. (У него был такой приятный и теплый голос, что я вновь ощутила появление приятной волны «мурашек», расходящейся по спине, и чуть позже переходящей в легкое ощущение тепла и неги.) — Здесь нет окон, а коридор погружен в полумрак. Меня никто не увидит.
Но я-то увидела его, но опять же, ведь он наверняка слышал, что я поднимаюсь по лестнице и не удосужился завуалироваться тенью. И этот факт вызывал беспокойство. Как и то обстоятельство, что он был голым. Не секрет, что я — оборотень, и не секрет, что до полнолуния оставалось всего-то семь дней. И уж тем более ни для кого не секрет, что сексуальное влечение оборотней резко возрастает за неделю до полнолуния. Он может быть приманкой.
Хотя, зачем бы кому-то хотеть завлекать меня? В отличие от братца-стража, я была «никто и ничто». Может быть, мое дурное предчувствие относительно Роана сделали меня параноиком?
— Если у тебя неприятности, почему бы не прибегнуть к помощи Управления? Там навалом стражей, в чью задачу входит оказывать помощь.
— Я не могу.
— Почему нет?
В глубине его полночных глаз промелькнуло замешательство.
— Я не помню.
Ну да, как же, поверю я в это.
— Не мог бы ты отойти от моей двери?
Он отступил в сторону. Я выхватила ключи из сумки и настороженно подошла к двери. Мужчина поднял вверх обе руки, выражение его лица было немного насмешливым, когда я отперла дверь и толчком открыла ее. Только перешагнув через порог, я расслабилась. Несмотря на то, что многие поверья о вампирах были ложью, поверье о приглашение в дом, вне всяких сомнений, было правдой.
Я бросила сумку на стоящий неподалеку зеленый диван, а потом встретилась с его полночно-темным пристальным взором.
— Не кусай никого из моих соседей, или же я собственноручно отволоку тебя в Управление.
Он улыбнулся мне, и эта улыбка заставила подскочить уровень гормонов в моей крови.
— Я внимательно изучил обитателей этого здания. Ты здесь единственная, кто достоин укуса.
Не в силах сдержаться, я усмехнулась. Пусть он был голым, пусть он был весь в грязи и ни на что не годился, но выглядел он великолепно и пах однозначно приятнее, чем большинство вампиров, с которыми я работала. В другой раз и в другом месте я поддалась бы соблазну этой чумазой приманки, и плюнула бы на все последствия.
— Лесть не поможет тебе переступить порог моего дома.
Он пожал плечами, — незначительный, но от этого не менее изящный жест.
— Я говорю только правду.
— Ага, как же. — Уже почти закрыв дверь, я спросила: — Ты и правда не можешь вспомнить почему голый?
— На данный момент, нет.
Не может вспомнить или слишком смущен, чтобы сказать? Я подозревала последнее, хотя на самом деле не знала почему, в особенности, если учесть, что смущение не было присуще ни одному вампиру, с которым мне приходилось сталкиваться по долгу службы.
— Отлично. Тогда увидимся позже.
Я закрыла дверь и направилась в ванну принять душ. После этого, я забралась в мою кровать со скомканными простынями и попыталась вздремнуть. Но уверенность в том, что у моего брата какие-то неприятности, наряду с тем обстоятельством, что под моей дверью сидел сексуально привлекательный вампир, — и бог его знает, что из этого в большей степени — лишило меня сна.
Проворочавшись час, я сдалась и вылезла из постели. Натянув любимую футболку с марсианином Марвином[3], чтобы не продрогнуть от едва ощутимой ночной прохлады, я направилась на кухню, налила большой стакан молока и захватила стеклянную банку, наполненную печеньем с шоколадными крошками. Затем, расположившись в излюбленном мягком кресле, я ела печенье, пила молоко, и наблюдала, как ночь уступает место ярко-красному рассвету.
Когда небесная феерия закончилась, я принялась набирать отчет на лэптопе Роана, а затем переслала его по электронке Джеку. Через секунду зазвонил телефон.
Я откинулась на спинку кресла и схватила трубку со стены.
— Привет, Кел.
Хрипловатый смех раздался на том конце провода. У Келли был один из тех голосов, который бы сделал ее самым востребованным оператором на линии «Секс по телефону».
— А как ты узнала, что это я?
— Я оставила сообщение на твоем телефоне, а еще всем прекрасно известно, что мне лучше не звонить в несусветную рань.
— И все же ты уже проснулась, а значит у тебя проблемы. — Она умолкла в нерешительности. — Это всего лишь крайняя необходимость по-женски поговорить по душам? Или, это нечто более серьезное, как например — этот самец, думает не головой, а хреном, когда распускает свои лапы?
Я усмехнулась. Келли нравился Талон не больше, чем Роану, но она хотя бы могла разглядеть и положительные моменты в его пребывание рядом со мной. Мужики, находящиеся в промежуточном положении — и не в паре, и не один — как Талон, вовсе не были чем-то обыденным.
— Вообще-то, я лишь хотела задать вопрос.
— Вот те на, черт побери! Я бы на твоем месте не стала переживать об оборотне с весьма большим «достоинством» и о том, что он делает прямо сейчас. Впрочем, спрашивай, что хотела.
— Ты разговорила с Роаном перед его отъездом? Есть ли у тебя какая-нибудь мысль по поводу того, куда он отправился?
— Нет и нет. А что?
— У меня просто ощущение, что у него какие-то неприятности.
— Надеюсь, неприятности не типа: «…он покинул наши стройные ряды»?
— Нет. Во всяком случае, пока еще нет.
— Хорошо. — Келли замолчала. На заднем плане было слышно мягкое тиканье часов, значит, она находилась в отведенной для нее квартире в Управление. Единственные часы в ее собственном доме были прототипом всех высоких напольных часов. Они были настолько большими, и настолько громогласными, что мне приходилось выходить из комнаты, когда раздавался их звон. — Согласно графику, завтрашней ночью я вновь заступаю на патрулирование. Посмотрим, что я смогу обнаружить, если он не вернется к тому времени.
— Спасибо. Я твоя должница.
— Проведи меня в клуб в период лунной лихорадки и будем считать, что мы в расчете.
Я усмехнулась:
— По рукам! До встречи.
— Arrivederci, bella[4].
Положив трубку и встав с кресла, я отправилась обратно на кухню.
Я не была величайшим поваром в мире, и почти каждый день, что бы я ни готовила, все пригорало. Но как ни странно со сдобой, яичницей и беконом я могла справиться без особых «потерь». К счастью для моего желудка, это был один из тех дней. Наложив все вышеперечисленное на блюдо, я глянула в сторону двери и задалась вопросом: а не желает ли мой обнаженный вамп чего-нибудь съесть? И это вовсе не говорило о
