Приходил он в обычном сером комбинезоне, на котором ни знаков различия, ни шевронов группировок, ничего. Не поймешь даже, кто он — сталкер, военный или кто еще. Но Боров перед ним явно гнулся, этого человека всерьез опасаясь.
Что за это фокусы такие таинственные, для которых таинственный заказчик девочек брал, никто из живущих в верхних комнатах не знал, но все подозревали, что дело тут не в только в обычных постельных утехах (к необычным в заведении тоже привыкли). Конечно, Мадам и Боров что-то знали, или догадывались, по крайней мере, но с
Однажды Фокусник на целый день увез с собой Риту. Вернулась она поздним вечером, и была немного не «в себе» — глаза круглые, как плошки, трясется вся. Ну, отпоили ее чаем и коньяком, успокоилась как-то, заснула, хотя спала плохо, во сне кричала. Но ни утром следующего дня, ни потом ничего не рассказывала, говорить о Фокуснике отказывалась наотрез, и все попытки ее расспросить приводили к истерике — пришлось оставить эту тему в покое. Синяки на руках, правда, сходили долго, но побоями тут никого не удивишь, и до истерики не напугаешь, так что дело не в них было, это ясно. Ну а вскоре Рита, после того случая начавшая крепко выпивать, перешла вниз, в подвал под баром, да так и сгинула.
Вот еще Фаину забрал месяц назад Фокусник, с собой увез, и больше никто о ней не слышал. Тихая, невысокого росточка, покорная и постоянно печальная, она нравилась Александре, они даже дружили — совсем немного, так, поболтают иногда наедине, посплетничают. Даже такая дружба лучше, чем вовсе никакой, нужно же хоть иногда забыться, да от мыслей черных отвлечься.
— Ну, ты ж сама догадалась уже, — скотски улыбаясь, ответил Боров. — Я знаю, вы его между собой Фокусником зовете. Да-да, именно он. И никакой не садист, не извращенец, нечего выдумать, — враз посерьезнел Боров. — Да, причуды у него бывают, ну так он и платит за это нормально. Короче, ты ж у нас типа умная очень — так давай тогда так, по-взрослому. Платит он десять штук. Десять тысяч зеленых американских долларов, без дураков. В нашем «Хилтоне» ему с тобой не интересно общаться, так он тебя на прогулку свозит. Уж не знаю, что он там удумал, но тут такое дело. Просьбу его исполнишь, вернешься с деньгами. Пятьдесят на пятьдесят — твоих пять штук будет. Вот и испытаешь удачу свою, а?
При этих вот, последних своих словах Боров изменился прямо на глазах — всегдашняя ухмылчока пропала, глаза стали такие….серьезные, задумчивые. Словно не о деньгах он думал, а гадал, вернется ли Алекесандра назад. Похоже, затеи Фокусника интересовали его не на шутку, и такая информация ему была интересна гораздо больше денег.
Это бы Шанс. Тот самый, с большой буквы и выпадающий лишь однажды.
— Интересно, — мимолетно, в глубине где-то промелькнула у Александры мысль, — а сколько человек сгинуло в Зоне, успокаивая себя вот так, про свой главный шанс и все такое? И все же, все же…. Риск против денег — это почти честно. Не очень-то тут согласия спрашивают, но хоть предупреждают, кто ее ждет.
Собиралась она долго. Как ни странно, Боров ее не торопил, а она пыталась собраться с мыслями, не спеша перебирая немногочисленные наряды, укладывая волосы в затейливую конструкцию, и лихорадочно при этом раздумывая — что может пригодиться, что такого можно взять с собой из числа вещей обычных, но в случае чего способных послужить если не оружием, то хотя бы подручным средством. Ничего кроме металлических спиц-заколок, здорово подходящих к восточному костюму, в голову не приходило, и, в конце концов, пришлось спуститься к клиенту.
Фокусник сидел в Баре, в самом темном углу. Боров стал ему что-то торопливо объяснять, тот отмахнулся — потом, мол, не сейчас. Крепко взяв за руку, чуть повыше локтя, притянул к себе Александру, пристально взглянул ей в лицо, и удовлетворенно кивнул — то ли Борову, то ли себе самому. Нехороший у него был взгляд, тухлый — словно у дохлой рыбины. Взгляд этих необычных, довольно светлых, чуть навыкате, глаз ничего не выражал — или странное это выражение было ей просто не разобрать.
До нужного, известного одному Фокуснику места добирались довольно долго — около двух часов. УАЗик с тентом петлял по проселочной дороге, как заяц, оставляя за собой шлейф пыли. Сидевший за рулем Фокусник периодически сверялся с картой, странным образом разрисованной разноцветными обозначениями. Приборная панель у машины была тоже странной, довольно необычного вида. В прошлой жизни, за Периметром, Александра и сама водила, ездила в машинах самых разных марок и производителей, но такого количества различных датчиков и приборов непонятого назначения не видела никогда.
Впрочем, езда в Зоне требовала особых навыков. Привычные шкалы, показывающие обороты двигателя, скорость движения и расход бензина были не главными — для успешного передвижения требовалось тут совсем другое, «лихачи» в Зоне отсутствовали. На особо глубоких рытвинах мотор машины натужно ревел, иногда колеса пробуксовывали, но Фокусник сидел в своем кресле, как истукан — ни одного крепкого словца, ни единого возгласа не услышала от него Александра за всю поездку. Поначалу она пыталась завязать разговор, спрашивала осторожно — куда едем, далеко ли еще, но Фокусник только хмурился, поглядывал недовольно, один раз только буркнул — «На месте узнаешь», так что беседы не вышло.
Заложив крутой вираж, машина объехала скопление валунов, и остановилась сразу за ними, напротив полускрытого кустами входа в бетонный бункер.
— Приехали — абсолютно спокойно, без тени эмоций, объявил Фокусник, — выходи.
Снаружи вход и видимая часть сооружения выглядели давно заброшенными. Однако, дверь с цифровым кодом скрывала несколько помещений, содержащихся в полном порядке и оборудованы эти помещения были довольно солидно. Полы выложены светлым кафелем, раздвижные стеклянные двери, много какого-то сложного оборудования, мощное освещение, на стенах толстые жгуты проводов…..Все это напоминало то ли небольшой подземный госпиталь, то ли научно-исследовательский комплекс в миниатюре. И охрана, у каждой двери находились охранники в серо-синих защитных костюма. Наемники, значит, — отличить их форму от обычных военных Александра вполне способна.
Фокусник привел ее в отдельное помещение, где у дальней от входа стены находилась натуральная клетка — толстые металлические прутья образовывали решетку, в одном углу миска — то ли с водой, то ли с едой, а в другом сидел на полу человек — обычный с виду парень, худой, в военном комбинезоне. Он сидел прямо на полу, уткнувшись лицом в согнутые колени, обхватив руками голову. Клетка была ярко освещена мощными лампами на хромированных ножках, которые заливали не только клетку, но и всю эту большую комнату ярко-белым, режущим глаза светом.
— Так, — заговорил стоявший за спиной у Александры Фокусник, — это и есть твоя задача. Раздевайся, входи в вольеру. Как правило, он не опасен, так что действуй. Твоя задача — добиться, чтобы между вами состоялся сексуальный контакт. Будь осторожней, чрезмерные усилия могут привести к приступу ярости, почти бешенства — были уже подобные случаи.
— Я хотела бы знать, кто он, что с ним, — не поворачивая головы, продолжая рассматривать объект, спросила Александра.
— Это лишнее. Задача тебе поставлена, действуй. Ну, — раздраженно добавил Фокусник, — или можешь отказаться, и я верну тебя назад. Но тогда Борову придется вернуть аванс. Я думаю, деньги он уже считает своими, и в случае отказа, пожалуй, тебе придется возместить ему потерю. Не знаю, сможешь ли ты с ним рассчитаться, но выбор за тобой. Итак, что ты решила? — холодно, видимо не сомневаясь в результате, спросил он.
Выбирать было практически не из чего. Если Борову придется вернуть пять тысяч….трудно представить, до чего он додумается, но ничего хорошего, однозначно. Да и выход из ситуации, «рецепт», угадать нетрудно — попытается перепродать ее, что бы вернуть хоть часть потерянных денег.
А кто купит — бандиты? Какая-нибудь шайка мерзавцев, для которых живой человек — не более чем товар, имеющий свою цену, вполне может это себе позволить в «складчину», на общих правах. Представив себя собственностью десятка или даже двух озверевших, забывших о всяких понятиях приличия и морали, давно не видевших женщин, бродяг, Александра ужаснулась. Да, это и будет смерть, вне всяких сомнений, и притом смерть страшная, отвратительная. Нет, на такое она не согласна.
— Ну, сколько можно раздумывать, — подхлестнул ее сомнения Фокусник. — Давай-ка живее, иди и делай, что умеешь.
Злость и обида, вспыхнувшие от этих слов, от вынужденности, предопределенности ее выбора, известного заранее, придали Александре решимости.
