Вскочила и, придерживая подол, побежала к Валере с задорным возгласом:
— Валера, а где мои пузырьки?..
Рогов смотрел в открытое окно. Воздух — закачаешься. К вечеру зной спал, осталось одно ласковое тепло.
По Суворовскому гуляли нарядные девчонки.
Сзади них шествовали парни-одноклассники с бутылками пива. «„Балтика',— подумал Рогов.— А у этого вообще „Тинькофф' платиновый, етишкин кот!»
— Народу мно-ого-о. Задеть бо-оялся,—тянул Малышев. Губошлепа пытались разговорить Виригин с Любимовым.
— Хорошо, задеть боялся! — возмущался Любимов.— А почему не побежал за ним?..
— Да я побежал и то-гоо...
— Чего «того»? — еле сдерживался Жора.
— Зацепи-и-ился,— ответил за Малышева Рогов.
— Зацепился,— повторил Малышев.— И того...
— Чего «того»?!
— Растя-янулся-я... — продолжал дразниться Рогов.
— Растянулся,— подтвердил Малышев. Любимов угрожающе зарычал.
— Погоди! — остановил его Виригин и обратился к Малышеву.— Ты из какой деревни?
— Из Сосновки, товарищ майор,— неожиданно четко отрапортовал сержант. Очевидно, на этот вопрос ему приходится отвечать часто.
— Из Сосновки, говоришь... — Виригин обратился к сослуживцам.— Помните, маньяк-то этот, Рабинович, который старушкам груди отрезал,— тоже был из Сосновки. Земляк, значит...
— Да не, Макс,— возразил Рогов.— Ты забыл, мы «пробивали» тогда — в России полторы тыщи Сосновок. Тот был из Биробиджанской области.
— Понятно,— Виригин снова повернулся к сержанту.— А ты из какой?
— Под Псковом...
— В органах-то давно?
— Второй год, после армии,— Малышев опять стал отвечать как-то заторможено.
— А служил где?
— На Се-евере. Во внутренних войсках.
— Значит, не салага. Тогда объясни, откуда у него «ствол» взялся?
— Не знаю.
— Как это — «не знаю»?! — эмоционально переспросил Жора.
— Кто-то передал,— предположил Малышев после короткого раздумья.
— Догадливый! И кто же?! Не ты, случайно?!
— Точно не я. Может, в «Креста-ax». Или адвокат.
— А вы тогда на хрена?! — Любимов ударил ладонью по столу.
Рогов едва успел подхватить полетевшую на пол чайную чашку.
Малышев пошевелил губами, но ничего не сказал.
— Чего замолк?! — наседал Любимов.
— Погоди, Жор,— опять остановил его Виригин.— Вы что, его не обыскивали? Когда в суд везли?..
— Их в «Крестах» шмонают. После нам отдают.
— А вы — нет?
— Если только Серега,— все так же заморожено ответил сержант.— Он старший конвоя.
— А в автозаке кто ехал?
— Мы и еще водитель.
— Привезли — и сразу в зал?..
— Да.
— И пока вели, никто не подходил?
— Нет...
— Макс, дело ясное,— подытожил Любимов.— Пустой номер... Растяну-улся-я...
— Ты прав,— согласился Виригин.— Поехали в «Кресты». Там потолкуем. Вась, а ты Игоря с Гришей дождешься — и в засаду.
— Только к утру смените,— Рогов снова уставился в окно. Очередная стайка выпускников волокла целый жестяной бочонок пива, литров на пять.
— А ты нас в дежурке жди. Ясно? — велел Любимов Малышеву.
Тот печально кивнул головой.
Рогов догнал Жору и Макса на лестнице:
— Слышь, мужики... Чё-то не похоже, чтобы этот губошлеп из Сосновки...
— Не очень похоже,— согласился Виригин.— Но всякое бывает, сам знаешь.
— Адвоката еще надо проверить,— сказал Любимов.— Судья говорит, он прям там, в зале, закричал, что пистолет не проносил... С чего бы ему там паясничать?
— В смысле: на воре шапка горит?..— спросил Рогов.— Да, подозрительно.
— Слушай, хорошо устроился! — Рогов окинул взглядом уютный двор.
— Кто? — не понял Гриша Стрельцов, коллега и приятель Васи.
— Ну, этот, Кедров. Которого мы ловим...
— А... Ты ж сказал, что тут не он, а сожительница его.
— Какая разница! Если она сожительница, то он сожитель, и если она хорошо устроилась, то и он хорошо устроился!
Двор у «марухи» сбежавшего преступника и впрямь радовал глаз. Новый асфальт, аккуратные, недавно выкрашенные скамеечки с полным комплектом ребер, целые — и даже красивые, фигурного литья! — фонари... Детская площадка укомплектована разноцветными качелями и песочницами.
— Могут же, если захотят! — обрадовался Рогов.
— Да, если захотим, можем... — кивнул Гриша.
— Не все у нас так плохо, как могло бы показаться.
— Не все так плохо, как могло бы быть!..
— Точно!
Рассуждая таким образом, приятели подошли к угловому подъезду. Здесь, на третьем этаже, располагалась квартира пресловутой сожительницы. Немного, конечно, шансов, что прямо из зала суда беглец дернул сюда, но с чего-то ведь начинать надо...
Стрельцов открыл тяжелую дверь, за которой чернела непроглядная тьма.
— Блин, Вася, я, кажется, на что-то наступил...
— На что?
— На что, на что... Догадайся с трех раз!
— На кошачье, на собачье или...
Закончить свою мысль Рогов не успел, ибо сам наступил — на этот раз на саму кошку. Или на кота. Животное с диким криком вылетело из-под роговского башмака и едва не сбило с ног великана Стрельцова — он пошатнулся и больно стукнулся обо что-то головой.
— Блин, надо же, такой двор и такое парадное...
— Петербург — город контрастов.
— И куда только участковый смотрит?
— А жильцы куда смотрят? — вдруг распалился Рогов.— Каждый день в такой тьме, и еще с этим... И сожительница эта — о чем она думает? Неряха, наверное...
— Точно! Не повезло Кедрову!
