— Шесть месяцев.
— Круто! Голубой берет?
— Царица полей.
— Тоже не хреново. Такие люди нужны Германии. — Казначей посмотрел на Фролова оценивающе. — Часом, не снайпер?
— Водитель.
— Жаль, а то бы я подобрал тебе работенку непыльную. Шутка! Закон мы, как говорится, чтим. Есть планы на будущее? Можешь не отвечать, и так ясно. Что, кстати, с твоим другом? Ты ведь, кажется, к кому-то приехал?
— Сидит.
— Печально. Ладно, прорвемся. Голова есть, без дела не останемся. Теперь, сестренка, давай решим организационные вопросы. Комната у тебя одна, и делить ее ты намерена с кавалером. Шведскую семью я не предлагаю, так что остается кухня. Хорошо, что не холодильник. Выделишь какой-нибудь тюфяк? Я не привередлив, ты же знаешь. Хочу отоспаться, а то ночью даже покемарить не удалось. Сама знаешь, дело молодое…
Казначей врал. Опасаясь мести Брошкина, он до утра кочевал по знакомым. Нигде подолгу не задерживался, «сбивал со следа» оперов, которые, как ему мнилось, уже начали охоту. С рассветом паника уступила место расчету: даже если Севу посадили и он его выдал, ради столь мелкой сошки никто не станет бросать все дела и носиться по городу.
Получив от Веры матрас, Казначей растянулся поперек кухни и захрапел, испуская аромат пивного перегара и грязных носков.
Семен и девушка закрылись в комнате. Она была задумчива, он решил проявить благородство и предложил:
— Может, мне лучше уйти? В душе Семен надеялся, что его порыв будет отвергнут.
Так и произошло.
— Оставайся, мне будет спокойнее.
— Правда?
— Нет, бля, вру!
Пауза. Семену редко доводилось слышать хорошие слова.
— Честно?
— Сказано ведь… После смерти родителей мы разменяли их квартиру, получилось две однокомнатных. Артем в агентстве недвижимости подрабатывал, сначала вроде получалось, тачку приличную купил, серьги мне подарил. А потом одним махом все потерял. За долги свою хату отдал, но его с оплатой обманули, не дали и половины того, что обещали. Я пожалела, к себе прописала.
— А что милиция?
— Сам не видишь? Милиция за стенкой дрыхнет.
— Не все ж такие.
— Поверь, он был еще не худшим.
— За что его уволили?
— Мафии на хвост наступил. Не задавай дурацких вопросов — не услышишь дурацких ответов.
— А почему у вас фамилии разные?
— Так и отцы были не одинаковые…
— Чем он теперь займется?
— Придумает что-нибудь. Такие, как он, не: пропадают.
— Ты им как будто гордишься.
— А за что ненавидеть? Плохого не делал, да и брат все-таки.
Добравшись до дома и употребив в качестве успокаивающего средства коньяк с лимоном, Брошкин сел за телефон. Сделав два звонка, он выяснил подробности увольнения Казначея. Спрашивал о другом, но рассказали самую свежую новость. Естественно, сплетен было больше, чем правды, но факт оставался фактом: Казначеев больше не мент. Это меняло дело. Поначалу Сева решил, что ловушка была спланирована коварным сержантом, но теперь понял, что тот просто испугался, оставшись без документов, и подставил его. По самым скромным подсчетам, Сева «попал» почти на тонну баксов — с учетом выплаченного ментам, упущенной выгоды и остатков по расчету с поставщиками. Не слишком крупные деньги, но и прощать нельзя. Не в копейке дело — в принципе.
Приняв решение, Брошкин выпил стопку коньяку, потом еще и еще… В результате своему куратору от ОПГ [15] он позвонил лишь на следующий день.
— …Будь дома, ребята скоро подъедут, — устало приказал бородатый «бригадир» и, выключив мобильник, повернулся к барменше Любе: — Видишь, дорогая, каким спросом я пользуюсь? Все со своими проблемами лезут, всем надо помочь.
Никакой личной жизни!
Через несколько минут возле дома Севы Брошкина остановился элегантный темно-вишневый «Вольво- 960». Приехали трое: Олегыч, Вован и Максим. Первый, выполнявший функции водителя, был одет в демократичную, но вовсе не дешевую джинсу, его спутники — в костюмы со строгими галстуками. Пиджаки слегка оттопыривали пистолеты ИЖ-71 в наплечных кобурах — так называемые «служебные» варианты «Макарова», предназначенные для оснащения частных охранных структур. Суммарный возраст троицы не превышал семидесяти лет, порочных наклонностей в их внешности не просматривалось. Ни дать ни взять — управленцы нового поколения, с высшим образованием, боксерским прошлым, отсутствием судимостей и четким пониманием того, что в этой жизни сколько стоит.
Олегыч привычно остался скучать в машине, двое прошли в дом.
Брошкин встретил их, волнуясь:
— Доброе утро, господа.
— Для кого как, — Максим оценил помятое лицо страдальца и усмехнулся.
— Рассказывай, что у тебя стряслось, — Вован, бывший в троице лидером, наркоторговцев не любил, хотя и знал, что без них лишился бы значительного куска своих доходов.
История Брошкина сочувствия не вызвала.
— Нашел, с кем вязаться! Сам виноват. Крутись, как хочешь, но чтоб через неделю бабки были. Как и обычно, без всяких скидок. Позже — пойдут проценты.
Отношения Севы с бандитами были весьма своеобразны. Он добросовестно отсчитывал им долю с прибыли, но какой-либо реальной помощи не получал. Разве что однажды, когда попал в ДТП и расцарапал своим «ведром» крутую иномарку: оказавшийся среди пассажиров Вован ограничился оплеухой, в отличие от остальных, с ходу начавших лягаться.
— Вы меня неправильно поняли. — Брошкин взъерошил свои волнистые черные волосы, седину которых регулярно закрашивал. — Я хочу разобраться с Артемом.
— Чужими руками? — В голосе Вована прозвучало осуждение. — Наша разборка дорого стоит, а тут не та сумма, чтоб нам стоило заморачиваться.
— Я заплачу. По реальной таксе.
— Заплатишь? Или заплачешь? — уточнил ироничный Максим, а Вован ничего уточнять не стал, покачал головой и вздохнул:
— Ты таксу-то живую видел? Она ведь низкая, но такая длинная…
— Мне важен результат.
Специалисты по разборкам переглянулись. Если лох сам лезет в петлю, глупо отбирать у него табурет. Составив мысленно смету предстоящей операции, Вован поморщился: прибыль выходила пустяковой. С другой стороны, доллар лишним не бывает…
— Приятно иметь дело с реальным пацаном. — Вован ухмыльнулся, давая понять, что предложение принято. — Что молчишь, Максим Львович? Впишемся?
— Однозначно.
— Слыхал, купец? Гони аванс!
Брошкин подогнал.
Вован встал, расправил широкие плечи:
