сильным героиновым кайфом.
Я был в мечтательном полузабытьи от наркотиков, каким-то образом я расстегнул блузку Ким, потому что хотел увидеть её молочно белую грудь. Я уже практически лизал её сосок и держал в руке её грудь, когда вдруг БАМ-БАМ-БАМ, раздались громкие крики у окна машины. Я посмотрел наверх, и эта была Дженнифер.
— Ты, сволочь, тебя несколько дней не было, и я знала, что всё так и есть, — кричала она.
— Дженнифер, поверь мне, я, может, и расстегнул её рубашку, но у меня никогда не было секса с этой девушкой, она просто мой друг, — оправдывался я.
— Ты три дня назад сказал, что придёшь домой, а тебя уже три недели нет, и, кроме того, я беременна, — продолжала она кричать.
Тем временем ссора переместилась на тротуар, и Дженнифер пыталась прикончить меня или, по крайней мере, выцарапать мне глаза.
— Дженнифер, видишь ли, именно поэтому я не хотел приходить домой за три дня до отъезда. Я не хотел, чтобы меня били, с тобой очень сложно, я знаю, что ты не беременна. У тебя только что закончились месячные, а у нас не было секса с тех пор, поэтому даже не пытайся говорить мне, что ты беременна.
Я пытался спокойно с ней поговорить, но она была очень агрессивна. Конечно, я не виню её.
Её невозможно было остановить, и Ким попала под перекрёстный огонь, поэтому я незаметно проскользнул в здание EMI. Дженнифер пошла за мной, продолжая трепать меня за волосы и царапать моё лицо. Я всё ещё был под кайфом и не хотел лишаться глаза или клока волос, поэтому побежал по коридорам.
Дженнифер гналась за мной. Откуда-то у меня оказался пакет с печеньем, и я начал бросать в неё печенье, чтобы она оторвалась от меня и не могла ударить. Она схватила какой-то длинный предмет, а я прибавил ходу, чтобы она не достала им меня. Если бы это случилось, она ещё больше обезумела.
— Даже не пытайся ударить меня в живот, я беременна. Я знаю, что ты хочешь избавиться от ребёнка, — кричала она.
К счастью Линди пришёл ко мне на помощь:
— Дженнифер, мы уезжаем всего на пару недель. Я знаю, насколько сильно этот парень любит тебя. Он всегда говорит только о тебе.
В итоге нам удалось отправиться в тур без потерь.
Несмотря на наш тур, EMI никогда не поддерживала наш альбом и не давала денег на съёмки клипа. Но это не остановило нас. У Линди была одна из первых видеокамер для домашней съёмки, он снимал нас в туре, а затем включил этот материал в документальную программу на канале BBC, из всего этого получился любительский клип Jungle man, который также содержал выступление в клубе «Линжери» в Голливуде. Он взял эти две плёнки в какую-то комнатку в офисе EMI, смонтировал всё, и у нас появился клип стоимостью сто долларов. Позже наш друг Дик Руд снял клип на Catholic school girls rule, в котором наряду с другими богохульными вещами был кадр, в котором я висел на кресте и пел. Из-за этого клип крутили только в клубах.
Когда мы не были в туре, я почти всё время принимал наркотики. Каждый день был словно День Сурка, ничем не отличаясь от предыдущего. Мы с Ким просыпались и смотрели в окно, чтобы определить в каком направлении шло движение на шоссе, так мы распознавали закаты и рассветы. Затем мы собирали имеющиеся деньги, покупали наркотики, принимали их, и с затуманенным разумом, держась за руки, гуляли вокруг озера в Эко-парке. Если нужно было прийти на репетицию, я, как правило, не делал этого. А если и приходил, то был не в состоянии, что-либо делать, поэтому просто отрубался в углу комнаты или терял сознание в лифте.
Каждый день мы с Ким употребляли наркотики и в самый разгар эйфории клялись, что завтра же перестанем это делать. Но на следующий день всё повторялось снова. К тому времени многие наши друзья сидели на наркоте, и часто мы могли видеться только в машинах, когда ждали встречи с дилером. Мы все были клиентами одного и того же французского парня, поэтому мы посылали ему сообщение на пейджер, а он перезванивал и говорил:
— Встретимся на углу Беверли и Свитцер через десять минут.
Мы ехали туда и встречали Хиллела и Мэгги в их машине, на другом углу Боба Фореста с его девушкой. Дилеры ходил от машины к машине, нас с Ким всегда обслуживали последними, потому что мы вероятнее остальных не имели нужного количества денег или уже были должны; но мы были терпеливы и хотели получить всё, что могли. Затем мы возвращались, и я был ответственен за дозирование наркотиков и наполнение шприцов. Я был более терпим к героину, чем Ким, и поэтому без её ведома всегда брал себе 75 процентов содержимого пакета, а ей отдавал всё оставшееся. Ирония была в том, что именно эта моя практика чуть не убила её.
Это случилось однажды вечером у Хиллела. Он переехал в бесславный голливудский отель «Замок Милагро» рядом с Гауэром. В одно время там жила Мэрилин Монро, но тогда он был населён наркодилерами и панк-рокерами. Как-то раз после того, как мы приняли немного китайского порошка, Ким, Хиллел и я поехали к нему, чтобы продолжить наш наркотический загул. У Хилела была своя доза героина, а у Ким была наша с ней, и зачем-то Хиллел предложил ей часть своей, чтобы у меня в итоге была целая. Я был в таком безумии, принимая мою дополненную дозу, и до меня не дошло, что Хиллел, вероятно поделил свою с Ким пятьдесят на пятьдесят.
Кайф был просто невообразимым, и я помню, как мы Хиллелом пошли на кухню и вместе ели конфеты Танцевали и много говорили о том, какими сильными были наркотики. А потом я вдруг подумал, что уже долго не слышали ни звука от Ким. Я понял, что она приняла большую дозу, чем когда-либо ранее.
Я ворвался в гостиную и увидел Ким, ровно сидящую в кресле, как будто она умерла. Она была белая и холодная, а губы синие, она не дышала. В один момент я вспомнил все способы спасения человека от героиновой передозировки, которым меня в тринадцать лет научил Блэки. Я поднял её, потащил в душ, поставил её под холодную воду и начал делать ей искусственное дыхание рот в рот. Я отчаянно бил её по лицу и кричал:
— Ким, чёрт тебя подери, не умирай вот так на моих руках. Я не хочу потом звонить твоей матери и говорить ей, что её дочь умерла. Я не хочу утром завтракать в одиночестве.
Она то приходила в сознание, то снова теряла его. Я тряс её как тряпичную куклу и кричал:
— Не отключайся!
Хиллел позвонил 911, и когда парамедики приехали, я выпрыгнул из окна и убежал, потому что у них было достаточно видимых причин, чтобы передать меня под арест за нарушение закона о собственности и перемещении. Хиллел поехал в госпиталь с ней, и они откачали её. Спустя примерно двенадцать часов я позвонил ей в госпиталь.
— Приезжай и забери меня. Эти сволочи разрушили мне весь кайф, — сказала она, — Мне плохо. Нам нужно найти наркотики.
Удивительно, но мне в голову никогда не приходило, что с этим могут быть проблемы.
Время от времени я предпринимал слабовольные попытки очиститься. Одна из них состоялась под убеждением Фли, который предложил мне слезть на время с наркотиков и восстановить связь с тем, что мы делали в группе. Он жил в милой квартире на улице Кармен, и он пригласил меня придти и выбить пыль из его матраса. Я пришёл с парой бутылок Никила и сказал:
— Фли, это будет ужасно. Я не смогу спать, и мне будет очень больно. Ты действительно хочешь видеть меня в своём доме?
Он хотел этого, мы слушали музыку, я выбил его матрас. Спустя некоторое время Фли сказал, что я должен снять квартиру в этом доме, я так и сделал. Конечно, Дженнифер тут же переехала вместе со мной. К сожалению, новый наркодилер по имени Доминик, который сместил всех французов, жил всего в одном квартале оттуда.
Затем настало время ехать во вторую часть тура. Вечером накануне у нас с Дженнифер был наш сексуальный героиновый марафон. Мы занимались сексом пару часов, а потом час ссорились из-за того, что я на следующий день я уезжал. Во время секса она кричала так же громко, как и сорилась со мной. Было сложно различить, когда мы ссорились, а когда занимались сексом. Поэтому сосед, который ненавидел меня, вызвал полицию, по причине, как он подумал, бытового насилия.
Я был дома, окружённый тоннами шприцов, ложек и героина, и в этот момент копы постучали в
