Анжделеса. Его бассейн был размером с небольшое озеро, и когда он предложил нам искупаться, Фли и я разделись до трусов и нырнули. Когда мы вышли из воды, нас ждал дворецкий с теплыми полотенцами. Несмотря на всю свою крутость, Мо оставался отличным человеком, с хорошей душой и настоящей любовью к музыке.
Между тем мы решили начать работу над новым альбомом. Мы больше не хотели работать с Майклом Бейнхором, поэтому начали переговоры с другими продюсерами, одним из которых был Рик Рубин, который был известен своей работой с Beastie Boys. Мы хотели нанять Рика работать с нами еще во времена Freaky Styley, и он приходил к нам на репетицию вместе с Beastie Boys. Потом он сказал, что все то время пока он был там, он чувствовал самую темную и пессимистичную энергию, он просто не мог дождаться, когда выйдет из комнаты. Но теперь все мы были другими, Рик поговорил с нами, и мы ему очень понравились. Рик превратился из нахального, агрессивного, противного нью-йоркерца с пристрастием к кофеину, в более доброго, спокойного, духовного калифорнийца-вегетарианца.
Теперь Рик был с нами, и мы начали играть в тихом месте в долине Ланкаршима, под названием The Alleyway. Здесь были высокие потолки, диваны и мансарда с отличной сценой, причем все это было в пятнадцати минутах ходьбы от наших домов. Как только мы туда попали, мы стали самыми плодовитыми, которыми когда-либо были. Мы просто не могли остановиться писать музыку. Мы джемовали весь день напролет, создавали новые идеи, а потом приходил Рик, ложился на диван и слушал нас часами, что-то записывал, дремал. Он нам не мешался, был очень спокойным, но скоро мы поняли, что он не пропустил ни одного аккорда, ни одного слова. Он давал нам замечательные идеи, а потом работал с Чедом над битом и барабанными установками.
На Хэллоуин мы решили отдохнуть и пойти на вечеринку супер-богатого мужика. Он построил огромную сцену и нанял Jane’s Addiction. Все мы договорились, что мы придем на вечеринку голыми, кроме носка на члене. Я аккуратно надел свой и пошел на вечеринку с Кармен, которая тоже была одета соответствующе. Мы пришли туда, и ничего себе, там уже был Фли полностью голый, кроме носка на члене. Потом я увидел Джона, одетого в тоже самое. Чед тоже не постремался, хотя был уже конец октября, и было довольно прохладно. Так мы, голые парни с одетыми на член носками, пытались вести себя, словно ничего не произошло.
Jane’s Addiction начали играть и все стали подпевать. Тогда Стефен Перкинс из Jane’s Addiction спросил у нас, не хотели бы мы тоже что-нибудь исполнить, так что мы решили спеть Stooges группы Search and Destroy. На этой вечеринке были сотни человек, а мы забрались на сцену практически голыми. Было такое ощущение, что мы шагаем по Луне, из-за нашей наготы, холода и из-за того, что Jane’s Addiction сами предложили сыграть, а ведь они всегда были нашими конкурентами.
Переговоры с компаниями сузили наш выбор до двух лейблов, Warner Bros. и Sony. Мы поехали в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Томми Мотолой, которому только что принесли успех Мэрайя Кэрри и Майкл Джексон. Томми был очень тверд и сказал, что хотя сейчас мы выбираем среди всех этих лейблов, но в конце-концов подпишем договор с Sony/Epic.
Мы понимали, что в EMI нас не уважали. Теперь мы искали хороший дом. Когда Эрик собрал нас вместе за обедом и сказал, что Epic поднимают цену еще на миллион, мы в четвером встали и начали танцевать небольшой танец, крича: «Epic! Epic! Epic!». Но это было еще не все. Эрик посадил нас и сказал:
— У меня есть хорошие новости. Каждому из вас они кладут по миллиону на счет.
У каждого из нас было несколько тысяч долларов на счету, и тут мы вдруг миллионеры. Я ощущал себя так, будто я выиграл лотерею. Мы кричали и обнимали друг друга и в первый раз в жизни мы поняли, что теперь нам не придется собирать деньги из каждого угла, чтобы прожить очередную неделю. Мы сразу решили купить дом. Уже через пару недель у каждого из нас были новые дома.
Мой дом был новый, он находился на вершине Бичвуд Кэньон. Я переделал его. Я вытащил все ковры и положил антикварный паркет из Таиланда. В своей комнате я покрасил каждую стену разными цветами. Я положил дикую мозаику на лестнице, так что было такое ощущуние, что по ней текла река. Но самой важной комнатой была моя гостиная с камином. Я переделал его в форму огромной голой женщины. Ты закладывал дрова в ее вагину, и у нее были двадцатисантиметровые соски из фиолетового стекла. Самой классной частью дома был задний двор. Он находился на стороне Гриффит-парка, парк живой природы. И если ты отдыхал в бассейне, все что тебе нужно было сделать, это посмотреть наверх, и ты увидишь знаменитую надпись «Hollywood».
Тем временем мои отношения с Кармен были суматошными. Она сошла с ума. Я заставил ее пойти на терапию, чтобы она не убила себя. Однажды, когда мы были в машине, она начала кричать и бить себя по лицу, ставя огромные синяки. Потом она пыталась выпрыгнуть из машины, когда я ехал на полной скорости. Я предлагал оплатить терапию, потому что ей явно было больно. Если я просматривал журнал, она подходила, отбирала его у меня, переворачивала на несколько страниц назад и говорила:
— Почему ты остановился на этой странице дольше, чем на других? Кто эта девочка?
Мы шли по улице, полной народу и стоило мне просто задержать взгляд на ком-то, как она говорила:
— Почему ты смотришь на ту девочку?
Мы просто ругались на словах, так что когда она била себя по лицу, оставляя синяки, потом появлялась перед друзьями, все говорили: «Чувак, ты что ее бьешь?». Кто мог поверить, что она сама это сделала? Я пытался прервать наши отношения, но после того как я купил дом, она просто-напросто не уезжала. Она закрывалась в ванной с ножом. Она уходила туда, чтобы резать себе руки, и мне приходилось часами стучать в дверь, чтобы она вышла. Потом она открывала, с ножом в руках, но не порезав себя, слава Богу.
Я думаю, что как только она поняла, что теряет контроль надо мной, тогда она может погибнуть. Каждый раз, когда я говорил о невозможности наших отношений, она начинала кричать и мычать, как ребенок с аутизмом. Группа установила день начала работы над альбомом, и мне нужно было заканчивать такие отношения. Я предложил ей квартиру, потому что у нее не было сбережений, но она отказалась. Я говорил ей сто раз, что все кончено, что мы не можем больше быть вместе, но она приходила и начинала кричать и стучать, а я выходил к воротам и говорил:
— Кармен, ты больше здесь не живешь. Тебе нельзя здесь быть. Мы больше не вместе. Все кончено.
Но она продолжала кричать и пытаться войти на территорию.
Я наконец-то купил ей билет на самолет, чтобы она могла поехать в Италию и работать там. И это был конец наших отношей. Я благодарил свою счастливую звезду за то, что все закончилось. Может быть, она не понимала, сколько проблем приносила, потому что почти каждая ссора заканчивалась сексом; может быть, в ее голове это считалось нормальным.
Скоро после этого мне позвонил Мо Остин из Warner Bros.
— Я слышал про договор, который вы заключили с Sony, — начал он. — Поздравляю, Sony неплохая компания, так что идите туда и сделайте им ваш самый лучший альбом. Дерзайте!
Я повесил трубку. Я был так растроган. Самый крутой, самый настоящий человек из всех, кого мы встретили во время всех этих переговоров, только что позвонил, чтобы поздравить меня с договором, который мы заключили с их конкурирующей компанией. Это был тот парень, на которого я бы хотел работать. Я позвонил Фли, он получил такой же звонок. Он чувствовал тоже самое.
Мы позвонили Линди чтобы узнать, как там идут дела с заключением договора с Sony. Оказывается, у них начались проблемы по выкупу договора у EMI. И это все, что нам нужно было услышать. Мы умоляли Линди вытащить нас из договора с Sony/Epic и перейти к Warner’s. Мы дали Мо решить проблемы одним звонком его старому другу, который руководил EMI, все проблемы были решены и мы подписали договор с Мо.
Мы были готовы создать наш самый лучший альбом.
Глава 10
«Funky Monks»
