перебросили на Восточный фронт 11 дивизий, из них 4 танковые В то время в составе их войск там было «3 700 000 человек, 56 200 орудий и минометов, 8100 танков и штурмовых орудий, 4100 самолетов», а в нашей действующей армии насчитывалось «6 700 000 человек,…107 300 орудий и минометов, 12 100 танков и самоходно-артиллерийских установок, 14 700 боевых самолетов» (Т.10. С. 37, 38).
В 1941 г. Сталин говорил на приеме в честь выпускников военных академий: «Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства — в этом величайшая моральная сила армии». Мы победили потому, что в СССР заботились о ее авторитете, служить в ней было почетно, тогда у нас не было иностранных агентов влияния, которые издеваются над патриотическими традициями, разлагают молодежь, внедряют антиармейские настроения. На вопрос, почему мы победили, Г. Жуков ответил; 'Мы победили потому, что у нас был лучший молодой солдат… Да, когда война пошла вовсю, когда мельница заработала, все решил молодой, обученный, идеологически подготовленный солдат». Это сказано и о моем поколении. Летом 1943 г. 700 восемнадцатилетних бойцов ехало в нашем эшелоне на фронт, и среди них не оказалось ни одного отставшего. Теперь, когда моя жизнь подходит к концу, могу с полным правом сказать: если было во мне что-то хорошее, то оно лучше всего проявилось в те огненные годы, В июле 1943 г, меня оставили в учебном полку обучать новое пополнение, но я добился своей отправки на фронт. Если бы я не воевал, неуютно бы — в нравственно-психологическом плане — мне жилось, я чувствовал бы себя неполноценным человеком где не раз доводилось выступать на митингах и собраниях. Но лучшими были мои речи перед отправкой на фронт и 13.09.1943 г. на комсомольском собрании перед наступлением на Смоленск. Командир 29 гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор А. Стученко на построении щедро хвалил нас после взятия Ельни 30.08.1943 г. Впоследствии в книге «Завидная наша судьба» (1964) он писал: «Первые же часы боя принесли успех, чем мы немало были обязаны молодежи… Молодые солдаты, ловкие, юркие, неутомимые, не обращая внимания на огонь, всюду, через все щели боевого порядка противника проникали б глубь его обороны и своим неожиданным появлением вызывали панику среди гитлеровцев».
Разбить Германию нам помогли поставки США и Англии, составившие по артиллерии 2 %, по танкам — 10 %, самолетам — 12 % от того количества, что выпустил СССР. Он получил 375 000 грузовых автомашин, 446 000 металлорежущих станков. Но не надо преувеличивать значение этой помощи, считать, что она «стала одним из решающих факторов советской победы» (Б. Соколов). Во многих западных работах проводится мысль об определяющей роли США в победном завершении Второй мировой войны, утверждается, что исход ее решили 11 битв, из них только Сталинградская была на советско-германском фронте. Но факты опровергают эту концепцию. Немецкий историк Р. Оверманс в 2001 г. издал в Германии книгу «Немецкие военные потери во Второй мировой войне». Он установил, что безвозвратные потери вермахта составили 5 300 000 солдат и офицеров, В боях против западных стран он потерял 340 000 человек, «то есть лишь 6,4 % от своих общих потерь, погибшими» (СР. 11.06.2002). В США прилагают немало усилий, чтобы представить высадку в Нормандии войск союзников в ночь на 6 июня 1944 г. как решающее событие Второй мировой войны. Но к этому времени уже произошел коренной перелом в войне, руководители США и Англии понимали, что СССР и без их помощи может одержать полную победу, в новых условиях им нужно было открыть второй фронт в Европе главным образом для того, чтобы не допустить продвижения наших войск далеко на запад.
Глава 13. О патриотизме и космополитизме
В годы войны стало особенно ясно, что разгромить врага могут действенно помочь славные традиции русской армии, то лучшее, что есть в русском характере. 23.06.1941 г. Шолохов сказал на митинге в Вешенской: 'Фашистским правителям, основательно позабывшим историю, стоило бы вспомнить о том, что в прошлом русский народ громил немецкие полчища, беспощадно пресекая их движение на восток, и что ключи от Берлина уже бывали в руках русских военачальников'. 24 июня, обращаясь к уходящим на войну казакам, он выразил уверенность, что они продолжат 'славные традиции предков' и будут бить врага так, как их 'прадеды бивали Наполеона', как отцы их 'громили кайзеровские войска'. М. Шолохов, А. Толстой, Л. Леонов, А. Фадеев, А, Твардовский, Д Бедный, А. Ахматова, М. Исаковский, И. Эренбург, А. Прокофьев, А. Сурков, Н. Рыленков, К. Симонов и другие художники слова обращались тогда в своих произведениях к героическим страницам национальной истории, писали о России с восхищением и верой в ее могучие силы и возможности. В это очень опасное для Родины время они искали в русском характере «и находили именно те черты, которые говорили о стойкости, о выносливости русского человека, о его умении не отчаиваться ни при каких обстоятельствах» (К. Симонов). Гордость за людей, сумевших выстоять первую блокадную зиму в Ленинграде, привела Фадеева к заключению: «Мне кажется, есть на свете вещи, которые в силах вынести только русский человек» (Ленинград в дни блокады. 1944). Твардовский в поэме 'Василий Теркин'' прославил великий подвиг святого и грешного русского чудо-человека, хорошо знавшего, что 'Россию — мать-старуху, нам терять нельзя никак'. Эренбург писал, что на фронте 'мы защищаем нашу мать — Россию', что ее миссия «всегда мнилась лучшим сынам русского народа в утверждении братства, добра, всечеловеческих идеалов'. О. Берггольц клялась: 'Мы победим, клянусь тебе, Россия, от имени российских матерей'. П. Коган со всей искренностью молодого человека восклицал: 'Я патриот. Я воздух русский. Я землю русскую люблю'. К. Симонов гордился тем, что на русской земле «умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла». В стихотворении «Родина» А. Сурков писал; «Ты всех милее, всех дороже, русская Суглинистая, жесткая земля».
Национальный пафос отразился и в заглавиях произведений: «Русский характер», «Русские воины», «Русская сила», «Разгневанная Россия», «Откуда пошла русская земля» А, Толстого, «Слава России» А. Леонова, «Русской женщине» М. Исаковского, «Россия» А. Прокофьева, «Русские люди» К. Симонова, «Мы — русские» Вс Вишневского, «Иван Никулин — русский матрос» Л. Соловьева и др. В те годы были изданы сборники «Русские народные песни», «Русские поэты о Родине», брошюра Н. Пиксанова «Русская художественная литература о всенародной борьбе с Наполеоном», исследование В. Грекова «Борьба Руси за создание своего государства», Д. Лихачева «Оборона древнерусских городов», работы А. Еголина «Величие русской литературы», «Патриотизм Пушкина», «Некрасов и Родина» Когда смертельная угроза нависла над народами СССР, тогда уходило в сторону наносное и эгоистическое, отбрасывались счеты к людям, другой национальности, тогда сама трагическая атмосфера жизни заставляла вспомнить — с благоговением и надеждой — о русском народе и его истории. Слова надежды, связанные с выдающейся ролью России в войне, появились в статьях публицистов до выступлений Сталина 6 и 7.11.1941 г, где он говорил о «великой русской нации» и вспомнил о мужественном образе «наших великих предков».
Важную грань идеологической атмосферы военного времени характеризовало знаменательное решение, принятое 13.01.1944 г. исполкомом Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся: «Ввиду того, что прежние наименования некоторых улиц, проспектов, набережных и площадей Ленинграда тесно связаны с историей и характерными особенностями города и прочно вошли в обиход населения, в силу чего лучше обеспечивают нормальные внутригородские связи, Исполнительный комитет Ленинградского Совета депутатов трудящихся решает восстановить наименования» ряда улиц, проспектов, набережных и площадей города Существующие наименования «Проспект 25 Октября», «Улица 3 июля», «Проспект Красных командиров» и др. были заменены старыми названиями «Невский проспект», «Садовая улица», «Измайловский проспект», И т. д.
В основе государственного патриотизма лежит любовь к своему Отчеству, историческое право народа на сохранение своей национально-государственной самобытности. Фадеев в 1943 г. заметил, что тогда некоторые деятели недостаточно осознавали, почему заострялся «вопрос о национальной гордости русского народа», что среди известных кругов интеллигенции было «еще немало людей, понимающих интернационализм в пошло-космополитическом духе' (Мг.1994.№ 4. С.187). Это сильнее проявилось после войны. Кулиш рассуждал о романе В. Гроссмана «Жизнь и судьба»: «Вслушаемся в разговоры защитников дома «шесть дробь один». Нет, не образы великих предков, о которых напомнил Сталин 6 ноября 1941 года, вдохновляли их» (Лг. 24.08.1988). Но если в романе не показаны важные черты нашего поведения во время войны, то это значит, что по нему нельзя верно судить об истинности мыслей и чувств русских людей того времени. Вспоминаю: летом 1943 г., преследуя врага, мы проходили через смоленскую деревню, оставшуюся
