– Ты помнишь, что я тебе говорил? – Голос был совсем тихий, и Хизи ясно слышала сухой звук листаемых страниц.
– Она уже была разорвана. – Хизи изо всех сил старалась придать голосу уверенность.
– А еще я тебе говорил, что отучу тебя лгать, – мягко, почти вкрадчиво сказал Ган. – Откуда ты знала, в чем я собираюсь тебя обвинить?
Каким образом ему стало известно, что она брала эту книгу? Это было невероятно. Невероятно, если только… Ей показалось, что каким-то образом это возможно, но думать сейчас она не могла – она была слишком напугана и рядом все еще стоял Ган и что-то от нее требовал.
– Ну, так что же? – спросил он.
– Я… я заснула. И она порвалась.
– Я предупреждал тебя.
– Прошу тебя… – Она замолчала, не зная, как умолить его, что пообещать сделать. Однако, взглянув на его лицо, она поняла, что все попытки бесполезны.
– Никакой торговли со мной, принцесса. В этой комнате хозяин я и подчиняюсь только приказам твоего отца. А твой отец не будет тебя защищать.
– Может, мне больше сюда не приходить? – Хизи подумала, что она не будет из-за этого плакать, и ей вдруг стало легче – она больше сюда не придет, пока во всяком случае.
– О нет, принцесса. Ты будешь сюда приходить каждый день и делать то, что я тебе велю. – Он держал в руке свернутый листок бумаги. Бумага Чанг, на которой писали все деловые королевские бумаги.
– Твой отец любезно согласился поставить здесь свою подпись, принцесса.
– Что это? – В голове все ныло, ноги были ватные, как не свои, и она боялась грохнуться без чувств.
– Это контракт. Ты в долгу перед королевской библиотекой. В дневные часы ты будешь как бы моей служанкой, будешь выполнять любую работу, какую я сочту нужной. И ты не должна жаловаться, иначе тебя за волосы привяжут к позорному столбу в Большом дворце. Надеюсь, ты поняла?
– Служанкой?! – взорвалась Хизи. – Какая я служанка? Я принцесса.
– Мне это все равно. Особенно теперь, когда у меня на руках этот документ. Даже король, твой отец, служит Реке, а ты служишь ему, как и вся королевская семья. И это он приказал, чтобы ты служила мне.
Он протянул Хизи бумагу.
Она взяла ее дрожащими пальцами, но прочесть не могла, ей никак не удавалось сосредоточиться. В конце стояла подпись отца, его печать, это она увидела. И подпись, и печать были поставлены отцовской рукой, обмана здесь не было.
– Я… я, – открыла рот Хизи, но Ган перебил ее:
– Первое мое требование – молчать и говорить, только когда я тебе разрешу.
– Да, Ган, – сказала она, опустив глаза.
– Сегодня я покажу тебе, как чинить книги. Там для тебя непочатый край работы. А после этого, я полагаю… – Он оглядел комнату каким-то ненасытным взглядом. – Кстати, ты продвинулась в чтении на старом алфавите? Можешь ответить.
– Я старалась… – Голос вдруг осекся. Разве в силах читать она старинный алфавит так свободно, как этого требует Ган?
Ган пристально поглядел на нее.
– Тут еще масса работы по индексированию. Ты знаешь, что это такое?
– Нет, Ган.
– Какое невежество. – Он тяжело вздохнул. – Полагаю, это уже не исправить.
– Если я…
– Я не просил тебя разговаривать, – прошипел Ганн с исказившимся от злобы лицом.
– Прошу прощения. Я…
– Молчать!
Вся гордость Хизи встала на дыбы, но она, сделав усилие, сдержалась и не возразила ему.
– Иди за мной. И не смей останавливаться и рвать книги.
Ган подвел ее к маленькому столику, где лежали листы белой бумаги, доски вместо пресса и стояла мисочка с клеем.
– Слезы дешево стоят. Это самое простое. Любой простофиля может выдавить их из себя, – сказал Ган. – Я вначале покажу тебе, как это делается, а потом уже займемся переплетом.
Хизи кивнула. Она тупо следила за тем, как его темные мягкие пальцы ловко справляются с бумагой.
– Клея бери немного. Столько, сколько требуется, и смотри не переложи.
У Хизи вдруг мелькнуло подозрение – видение во время сна. Ган, стоящий над ней, наклоняется и рвет книгу, а потом уходит, оставив ее спящей. Он вполне мог это сделать нарочно, чтобы унизить ее, наказать за то, что она без приглашения ворвалась в его драгоценную библиотеку.
