странным огнем витало нечто неуловимое, эхом крика оно цеплялось к нему.
И это нечто располагалось в самом центре лагеря, окруженное пятью или шестью тысячами людей.
– Это что ж там такое творится? – пробормотал Таг.
– Сколько их там?
– Я вижу только огни.
– Это целая армия. Очень большая армия. И она состоит не только из индейцев, там и европейцы есть, вполне возможно и люди других народов. Утром мы их получше рассмотрим.
– Ну да, мы их, а они нас.
– Скорее всего. Но к утру мы должны быть среди них.
11
Серафим
– Добрый вечер, мадемуазель де Бретой, – тихо произнесла Адриана, когда ее ученица вошла в обсерваторию.
– Я слышала, что вы здесь, – ответила девушка.
– Все верно, я здесь, – сказала Адриана. – Чем могу быть полезна?
– О мадемуазель! – возбужденно воскликнула Бретой. – Мсье Линней представил наш научный план директору…
– И тот объявил, что вам нужно прекратить исследования в этом направлении, – закончила за нее Адриана.
Бретой растерянно заморгала:
– Да, мадемуазель, но вчера вы сказали…
– Я помню, что я сказала, – перебила ее Адриана. – Но тогда мне не было известно об изменениях в образовательной программе.
– Я не понимаю. Кроме того, они сообщили, что мне вообще запрещено изучать математику. И воздухоплавание! Вместо этого я должна посвятить себя изучению лекарственных трав!
– Почему? – спросила Адриана.
– Потому что я женщина. Мсье Сведенборг считает, что тайны науки не для слабого пола. Но вы же, мадемуазель, выдающийся ученый. И когда я упомянула об этом, он сказал, что вы просто исключение.
Девушка залилась слезами. Адриана подошла к ней и взяла ее за подбородок.
– Почему вы так хотите изучать математику, моя дорогая? Что плохого в том, если вы будете выполнять предписания директора? Или выйдете за кого-нибудь замуж, за Линнея например? Но только не надо так краснеть, ваша взаимная симпатия заметна невооруженным глазом. Почему бы вам не стать просто женой и матерью?
– Потому что я люблю науку, мадемуазель, и я страстно желаю посвятить ей свою жизнь. Я удивляюсь, как вы и остальные можете меня не понимать.
– Я понимаю тебя, Эмили. Можно мне так тебя называть?
– Конечно, мадемуазель.
– А ты можешь в отсутствие других студентов называть меня Адрианой.
– Хорошо, Адриана.
– Садись на этот стул.
Эмили села, Адриана подвинута еще один рядом стоящий стул и тоже села.
– В чем задача научной философии, Эмили?
– Познавать Бога и цели Его творения посредством Его ангелов. Познавать, чтобы создавать на земле вещи одновременно полезные и божественные, изучать и совершенствоваться самим.
– Откуда это тебе известно? Кто сказал тебе об этом?
– Нас, студентов, этому учат.
– Сомневаюсь, чтобы этому вас учил уважаемый Мопертюи.
– Да, это не он. Он преподает устаревшую философию, не божественную. Ему можно простить это.
– Эмили, ты веришь в то, что говоришь? Ты именно так понимаешь предназначение науки?
Девушка выпрямила спину и посмотрела на свои сложенные на коленях руки.
– Нет, Адриана.
– В таком случае дай свое определение.
Девушка надолго задумалась, затем сказала:
– Научная философия призвана открывать суть вещей.
Адриана чуть заметно улыбнулась:
– Разве эти два определения отличаются друг от друга?
– Думаю, да, хотя не могу объяснить, чем именно.
– Позволь мне кое-что добавить к только что сказанному тобой. Научная философия призвана открывать суть вещей, чтобы понимать их, чтобы видеть красоту открывающегося знаниям мира оценить полноту божественного творения. И не имеет значения, считает ли какой-нибудь король, солдат или кузнец этот мир совершенным. И не имеет значения, вовлечены ли в его творение ангелы или демоны. Ты знаешь, почему я сегодня пришла в обсерваторию и не отрываю глаз от телескопа?
– Хотите что-то увидеть?
– Я рассматриваю Юпитер. Подойди сюда. Посмотри и скажи, что ты видишь.
Эмили встала, подошла к телескопу и приникла к окуляру. Мгновение спустя сказала:
– Я вижу маленький диск с двумя цветными ободками. Я вижу две маленькие светящиеся точки.
Адриана кивнула:
– С помощью malakim мне удалось рассмотреть чуть больше. Приливы и отливы в огромном океане облаков, окутывающих Юпитер. И его луны, крошечные, как след от укола булавки.
– Я читала ваш научный трактат о Юпитере.
– Но сегодня я пришла сюда и пользуюсь этим несовершенным телескопом. Как ты думаешь, с какой целью?
– Даже и предположить не могу.
– Первая ступень в познании – наблюдение. Мы наблюдаем, проводим опыты, записываем полученные результаты. Научному обоснованию подлежит все то, что мы видим, слышим, осязаем. Улавливаешь мою мысль! Теперь ты понимаешь, что мой трактат о Юпитере не имеет научной ценности?
– Нет, мадемуазель… то есть Адриана. Вы наблюдали и описали то, что видели. Разве не так?
– Нет, не так. Когда я смотрю в телескоп, только свет выступает посредником в процессе наблюдения. Мой трактат основывался на том, что увидели malakim, а потом мне пересказали. Ты когда-нибудь играла в такую детскую игру: игроки передают слово шепотом на ухо друг другу, и слово, таким образом, идет по кругу и возвращается к тому, кто его произнес первым. Случается, оно возвращается искаженным до неузнаваемости. Но игроки не намеренно искажают слово.
– Вы хотите сказать, что божественные ангелы лгут? – Девушка нахмурилась.
– Эмили, ты должна пообещать мне, что никому не расскажешь об этом нашем с тобой разговоре. Даже Линнею. Никому. Ты можешь дать мне слово?
– Да, Адриана.
– Эмили, у меня нет никаких доказательств, что malakim – ангелы, которые служат Богу. Никаких. Они в равной степени могут оказаться и слугами Бога, и слугами дьявола. Но они также могут быть и существами, подобными нам, но живущими в иной форме. Мы утверждаем, что они божественные ангелы, только с их же собственных слов. Точно так же на уровне чистого доверия я пользуюсь их информацией о лунах Юпитера. Этот грубый инструмент – телескоп – дает мне более достоверные сведения, нежели они. Теперь ты меня понимаешь?
– Думаю, да. Но я прочитала все ваши трактаты и…
– Ни один из них не принадлежит мне, – вздохнула Адриана. – Я десять лет своей жизни потратила впустую и только сейчас поняла это. Сейчас, когда получила такую пощечину. – Она взяла в руки стопку бумаг. – Это моя работа, вернее, то, что от нее осталось. Эти расчеты я сделала, когда была моложе тебя. Думаю, тебя здесь может кое-что заинтересовать, моя работа касалась математической природы malakim.
