— Почему?
— Люди Пантеры были могущественными колдунами, они творили зло и наводили ужас. Такую силу нельзя приобрести, она должна быть в крови. Наша деревня — главное поселение племени чокто. Многие считают, что только колдовство помогло нам стать такими сильными. — Он язвительно усмехнулся.
— Должно быть, это правда, — тихо сказала Горе. — Нет сомнения, что ты самый могущественный колдун из всех, кого я знаю.
—
— Они достойны спасения?
— Это мой народ, и ты должна знать, что такие вопросы задавать нельзя.
— Догадываюсь. — Голос ее посуровел. Ее народ был уничтожен армией Солнечного Мальчика, ей удалось спастись только благодаря вновь приобретенной силе Красных Мокасин. Скоро эта армия придет и к чокто. — У меня все иначе, — продолжала Горе. — Я потеряла ребенка, мать, братьев, сестер, всех родных… Их я оплакиваю, о них болит мое сердце.
— Да, у тебя все иначе, — согласился Красные Мокасины. — У чокто не все связаны родственными узами. Наше племя разношерстное. Чокто даже одним народом назвать трудно. Но они должны быть одним народом. Сплоченным народом.
— А что же мне делать?
Красные Мокасины остановился и провел рукой по щеке девушки, почувствовал пульсирующую под кожей кровь, ее запах и на одно лишь мгновение увидел ее холодными глазами змеи — существо, одно из тех, что населяют землю, ненавистное человеческое существо, которое нужно уничтожить. Но в следующее мгновение он увидел ее глазами Красных Мокасин, человека, который любил ее.
— Ты должна быть со мной, — сказал он. — Ты часть меня. Пока ты хочешь быть со мной, будь рядом.
В ответ и она коснулась его лица.
— Раньше ты часто пугал меня, — сказала Горе. — Я вижу существо, которое ты проглотил. Оно живет в тебе и отравляет тебя ядом. Но я его больше не боюсь.
— И ты, и я, мы оба должны бояться его. Но я никогда не позволю ему причинить тебе вред.
— Я знаю, но ты можешь разрушить мир…
— Но лишь для того, чтобы он мог возродиться таким, каким и должен быть. Не по своей воле я возложил на себя миссию разрушения.
— Да, я говорю, что ты можешь разрушить мир, но в то же время я уверена, что с тобой я в полной безопасности. Это так странно.
— Все странно. И я…
В спину Красных Мокасин вонзилась стрела. Он слышал звук натягиваемой тетивы, шорох кукурузного листа, задетого летящей стрелой, и был готов увернуться, но не успел. Он не почувствовал боли, только удар, так всегда было со стрелами — глухой удар, будто кто-то кулаком двинул. Красные Мокасины выхватил боевой топор и резко повернулся на месте, собрав всех детей своей Тени. Ему нельзя было расслабляться, даже здесь, дома. По его следу идет целая армия Солнечного Мальчика, чьи скальпированные воины в поисках Красных Мокасин рыщут повсюду.
— Я убил его! — раздался крик, и заросли кукурузы взорвались целым хором криков и визгов.
Горе выхватила крафтпистоль, хотя он был не заряжен.
В зарослях запели военную песню. Красные Мокасины посмотрел вниз. Стрела — стебель тростника — лежала на черной земле.
На тропинку выскочил мальчишка с лицом, измазанным красной и белой глиной.
— Я убил тебя, дядя! — закричал мальчишка. — Теперь твой скальп мой! Теперь меня будут звать Убивший Колдуна!
— Чула?
— Добро пожаловать домой, дядя.
Красные Мокасины вздохнул и засунул топор за пояс.
— Это была глупая шутка, Чула. Я мог убить тебя.
— Ты даже не слышал, как я к тебе подкрался!
— Это правда. Но… — Он замолчал, вспомнил себя мальчишкой и улыбнулся. — Ты молодец. Я всегда говорил, ты будешь великим воином. Ты это сейчас доказал.
— Все говорят о твоем возвращении! — сообщил Чула. — Его предсказал один из старейшин. Говорят, ты возвращаешься, чтобы повести нас на войну! Это правда?
Красные Мокасины посмотрел на мальчика. Конечно, это был уже не мальчик, а пятнадцатилетний юноша, жаждущий войны. Для чокто война всегда означала короткую вылазку с потерей двух или трех воинов, скальп, как трофей, а затем долгие месяцы бахвальства.
Они не знают, что такое война с армией, огромной, как туча саранчи, оснащенной артиллерией и воздушными кораблями. Такая армия способна поглотить народ чокто, как океан поглощает каплю.
С болью в сердце он посмотрел на радостное лицо Чулы и сказал:
— Да, я поведу вас на войну.
Чула издал боевой клич и потряс маленькой, но боевой булавой, клич подхватили его друзья, невидимые в зарослях кукурузы.
— Ты идешь в дом моей матери? — спросил Чула; начатую военную песню он не допел, не помнил концовки.
— Если меня там ждут.
— Мать сказала, что ждет.
— Ну, тогда пошли. — Красные Мокасины взъерошил племяннику волосы.
— А это кто с тобой? — спросил Чула, показав на Горе.
— Моя жена, — ответил Красные Мокасины.
— Твоя жена, — уныло повторила сестра. — Ты не захотел взять девушку из племени чокто, а привел эту… из какого она племени?
— Из племени авахи, они живут далеко отсюда, на высокогорной равнине.
Красивое лицо сестры недовольно исказилось.
— И где ты будешь жить? В ее доме на высокогорной равнине? У нее есть хоть какое-нибудь имущество? Ты собираешься поселиться у меня или взять себе жену из чокто, у которой есть дом?
Красные Мокасины улыбнулся:
— Я так рад тебя видеть, Крапчатая Кукуруза, моя любимая сестра.
Женщина заколебалась. Возможно, она поклялась на этот раз его не прощать, потому что он покинул ее так надолго. Она и раньше приносила клятвы, и даже перед свидетелями.
Но, как и раньше, она не сдержала клятву. Рыдая, сестра бросилась ему на шею.
— Где же ты пропадал? Почему ты уходишь? Моим детям нужен дядя. Наш брат и мать умерли, кто еще о нас позаботится?
— Прости, прости, сестра. Ты же знаешь ответ. Я должен делать то, что Гаштали предназначил мне.
— Ты обязан выполнять мужскую работу. Охотиться. Учить охотиться своих племянников. Почему ты не такой, как все?
Кто-то должен быть другим. Как мы без таких, как я, сможем защищаться от демонов и злых духов? Особенно сейчас.
— Да. — Она отошла от Красных Мокасин и вытерла глаза. — Я слышала все эти разговоры. И Чула слышал. — Ее голос зазвучал мягче и тише. — Что ты скажешь старейшинам? Что скажешь
— Они уже знают, что я им скажу.
