Порою блажь великая

Ивенрайт… больше всех хорохорится, и он же едва ли не больше всех страшится сил тьмы.

— До вчерашнего дня я держал в тайне этот доклад, ждал, когда заполучу копию, чтоб наверняка…

Гиббонс — на вид самый зашуганный, но его мозгов и на страх настоящий не хватит.

— До вчерашнего дня вы, ребята, думали, что позиции ваши куда как крепкие. И я не мог подбить вас на какие-то действия, всеми своими предъявами к Стэмперам, верно? Вы думали: «Самую малость потерпеть осталось, перекантуемся». Вы думали: «„ТЛВ“ не долго еще продержится; им нужны бревна; им нужно склады набить к весенним работам». Вы думали, что мы их к ногтю прижали, верно? Потому что лесная компания — она ж разорится, думали вы, когда у нее нет бревен на продажу. Вы думали: «Ладно, пусть Хэнк Стэмпер рубит капусту, пока ему светит солнышко, но он не в нашем огороде ее рубит. Живи сам и дай другим. Не пинать же человека за то, что бьется за свой трудовой доллар?» Так вы себе думали, правда ведь? — Он остановился и обвел собравшихся пристальным взглядом; он надеялся, что Дрэгер заметил, как все до единого — даже Главный по Недвижимости и его зять — потупили глаза под его обличающим взором. Уиллард Эгглстон, напротив Гиббонса, испуган, кажись, не меньше Флойда Ивенрайта, только что не так суетится. — Да уж… «Не пинать же человека, что вкалывает за свой честный бакс», думали вы.

Флойд собирался уж было опуститься на стул — но вдруг подхватился и снова вскочил:

— Но тут-то собака и зарыта, и свинья подложена, черт побери! Потому что не честные баксы стриг он все это время. Он увивался вокруг нас, улыбался, руки жал — а сам резал нам глотки, точняк как сейчас этот дождь отрезает нас от лесных дорог!

Они болтают про дождь и лесные дороги — а дело-то в темноте. И стоит мне, скажем, перерезать кабель освещения — они наверняка со страху тут перемрут…

Ивенрайт подошел к кульминации. Он чуть ссутулился и заговорил голосом тихим и проникновенным, на манер Спенсера Трейси в кино, когда тот понукал скотоводов к действию: [70]

— И я скажу вам, парни, а вы зарубите на носу: если так или сяк не уболтаем этого твердолобого, чтоб разорвал этот… шахер-махерный контракт с «Тихоокеанским лесом», если не найдем управу на эти жирные жопы, для чего мы, собственно, и затевали стачку, чтоб они там в своем Фриско и ЛА на уши конкретно встали, потому как к весне им нужны бревна, им нужен лес, а за свои гроши они его хрен получат, — и если мы не сделаем это прямо сейчас, потому что через пару недель все дороги размоет в хлам — можете, ребята, сказать своим бабам, что поясок придется подтянуть до пятидесяти двух баксов сорока центов пособия в неделю, или вовсе поискать другую работу! — Он кивнул с мрачной решимостью и наконец победоносно поворотился к обособленному от других стулу, где с видом продюсера на кинопробах восседал Дрэгер. — А ты так не считаешь, Джонни? — раскрасневшись от уверенности и обливаясь потом от близости очага. — И нашел бы ты лучшие слова, чтобы наши дела обрисовать?

Тедди наблюдал. Дрэгер улыбался с дежурной обворожительностью, никак не выказывая своего мнения о таланте исполнителя. Все они поголовно, кроме этого мистера Дрэгера. Он вперил задумчивый взгляд в жерло своей трубки.

— И какие у вас предложения, Флойд? — Да, этот мистер Дрэгер — он в самом деле другой. — Какие предложения, Флойд?

— Пикет! Предлагаю выставить у ихней лесопилки пикет. Еще неделю назад надо было, но я ждал, когда вы приедете.

— А какие мы предъявим претензии? — спросил Дрэгер. — По закону мы не можем…

— К черту закон! — вырвалось у Ивенрайта — далеко не так нечаянно, как могло показаться, но — ведь хватит уже, черт возьми, тянуть резину! — На хер закон! — Дрэгера, похоже, слегка удивила эта вспышка, и он в недоумении задержал горящую спичку над трубкой. — В смысле, Джонатан, мы должны выйти на работу!

— Да-да, конечно…

— И с этим надо что-то делать.

— Наверное… — Дрэгер чуть нахмурился, вдыхая жизнь в свою трубку. — В любом случае, у вас есть люди, готовые стоять целыми днями на такой-то погоде?

— Черт, да конечно! Лес Гиббонс! Артур, ты как? Еще Ситкинсы — здесь их нет, но я гарантирую, что они будут стоять. И я.

— Прежде чем вы пойдете на это мокрое — и незаконное — дело, позволите внести предложение от себя?

— Господи всеблагой! — Да как будто я не ждал тебя неделю, чтоб ты хоть как-то оправдал свою зарплату. — Конечно, мы со всем почтением выслушаем ваше предложение.

— Почему бы для начала не переговорить с мистером Стэмпером? Может, убережет нас от прогулок под дождем.

— Переговорить? С Хэнком Стэмпером? Вчера вечером вы видели, как Стэмперы ведут переговоры. Как дикари чокнутые…

— Вчера вечером я видел, как человека в конце концов вынудили преподать урок хулигану. И, по- моему, действия мистера Стэмпера не отличались каким-то запредельным самодурством…

— Самодурство — вторая кожа Хэнка Стэмпера. С ним говорить — что с телеграфным столбом… Разве я к нему не ездил, сразу как получил тот первый отчет? И какие у нас переговоры вышли? Меня динамитом забросали!

— И все же, думаю, стоит чуточку прогуляться и спросить этого господина, не согласится ли он изменить свое мнение. Вы и я, Флойд…

— Вы и я? Да будь я проклят, если сунусь туда ночью!

— Ну же, Флойд. А то ребята заподозрят, что вы боитесь выходить из дому в темноте…

— Джонатан… вы же не знаете. Во-первых, он живет на том берегу, и дороги туда нет.

— Мы можем где-нибудь нанять лодку? — обратился Дрэгер ко всему бару.

— Есть Мамаша Олсон, — живо откликнулся Тедди, уклоняясь от грозового взгляда Ивенрайта. — Мамаша Олсон живет у консервного завода, сэр, и она даст вам напрокат моторку.

— Но там дождь шлепает, — упирался Ивенрайт.

— Штормовки она вам тоже напрокат выдаст, — порадовал Тедди, слегка удивленный собственной внезапной разговорчивостью. Он проскользил в глубину бара, снял со стены свой платный телефон. Протянул трубку, смиренно улыбаясь. — Можете позвонить отсюда.

Дрэгер поблагодарил вежливым кивком и встал со стула. Тедди вручил аппарат едва ли не с поклоном.

Да. Покамест я не знаю точно, в чем дело. Но уверен, что этот мистер Дрэгер — необычный человек. Он решительно умен и в высшей степени деликатен, никаких сомнений. Может, еще и бесстрашен.

Тедди отступил на шаг и стоял, засунув ладошки под фартук, и наблюдал, как все остальные ждут в почтительном безмолвии, пока Дрэгер не получит номер Мамаши Олсон у оператора и не закончит разговоры — так собаки в молчаливой и беспрекословной покорности ждут команды хозяина. Но есть в нем и что-то еще; да, что-то чудесное и особенное…

Глубокомысленное утверждение «кому-то яд, кому-то кайф» можно было бы дополнить аналогичными: кому святой, кому пустой; или — кому герой, кому геморрой.

И Ивенрайту уже начинало казаться, что его долгожданный герой, вожделенная управа на этого Стэмпера, — геморрой не меньший, чем те дрязги, которые он приехал погасить.

И вот они с Дрэгером отважно пересекают реку на лодчонке, на вид не слишком крепкой, с навесным мотором, что смотрится еще менее надежным. Дождь выдохся, умерил прыть до обычной своей зимней рыси-мороси… даже не дождь, а так — дремотная серо-голубая взвесь, стелющаяся по земле, а не