желаем ему написать об этих прекрасных шахматистах так, чтобы у них прибавилось настроение и чтобы один из них обязательно отобрал у Фишера корону чемпиона мира.
Домой мы долго шли молча.
— Виктор, — сказал я наконец, — ты веришь, что я твой товарищ и что плохого совета не дам? Жил ли на свете такой шахматист, которого ты любишь, а потому знаешь лучше других?
— Жил, конечно.
— Может быть, назовешь?
— Филидор, шахматист редкого таланта.
— Есть книга о нем?
— Не встречал.
— Так прими совет. Сядь за книгу о человеке, как бы сказать повежливее, имевшем талант и не всегда находившем в себе силы для его реализации. Достиг ли он всего, на что имел право? Нет. Не чувствуешь в этом драматизма? Да и на себя посмотри со стороны... ведь можешь, можешь, только, как и Филидор, в силы свои не слишком веришь.
— Ты думаешь так? — стеснительно улыбнулся он.
Купите, если достанете, книгу Виктора Хенкина о Франсуа Филидоре.
Так же мало знал я тогда, в семьдесят четвертом, и возможности Карпова. Но он, проиграв первую партию, выиграл потом четыре.
Помню, как в пресс-центре анализировал последнюю из них — одиннадцатую — Михаил Таль. После того как Карпов пожертвовал на двадцать седьмом ходу фигуру, Таль долго и безуспешно старался найти ответ на вопрос: а есть ли после этой жертвы у Спасского, игравшего черными, хоть какие-то надежды? Искал, искал и не нашел. И тогда сказал удовлетворенно:
— Здорово, здорово играет Карпов, матч кончен.
Черные продержались еще восемь ходов и сложили оружие. Карпов выходил в финал соревнования претендентов.
После той победы Семен Фурман, гроссмейстер и тренер Анатолия Карпова, сказал:
— Да, мы с Карповым неоднократно заявляли, что рассматриваем этот цикл как подготовительный. И ничто не изменилось. Вот мы и готовимся. Правда, есть пословица, что аппетит приходит во время еды.
Борис Спасский:
— Победил меня Карпов вполне заслуженно. Мне почему-то хотелось поимпровизировать. Увы, успеха такая игра не принесла. Худшее наступило позднее. Спустя два — два с половиной часа после начала партии перед глазами у меня была сплошная пелена. Лишь усилием воли я заставил себя играть дальше.
Как было не вспомнить рассказ Вацлава Ружевского?
Предстоял матч Карпов — Корчной за право бросить перчатку Фишеру.
До того как он начался, Корчной заявил:
— Скажу так: наш матч с Фишером будет очень интересным.
Эта фраза «наш матч с Фишером», опубликованная в центральной газете, пошла гулять по другим изданиям. Бестактность заявления очевидна, Корчной говорил им, что Карпова соперником не считает. Вполне допускаю: Корчной, выигравший до этого в Одессе матч у экс-чемпиона мира Петросяна, верил в легкую победу.
Правда, в другом интервью Корчной назвал Карпова молодым, исключительно талантливым шахматистом. «Но неровен час, ему может повредить чрезмерная слава».
На вопрос: «Ваше отношение к сопернику по финальному матчу претендентов?» — Анатолий ответил: «Виктор Львович старше, а потому мое отношение к нему зависит от его отношения ко мне».
По мере приближения дня 16 сентября 1974 года отношение Корчного к сопернику все более прояснялось. Корчной привык видеть в каждом партнере личного врага; настраивая себя на победу, он сделал немало для того, чтобы создать определенную атмосферу вокруг матча.
Карпову предстояло главное спортивное и жизненное испытание. На авансцену выходила не в средневековых пышных нарядах, а в современных джинсах «исполнительница и трагедийных и комических ролей» Психология.
Экс-чемпион Англии Леонард Барден писал на страницах «Гардиан»:
«В отборочных соревнованиях шахматистов одинаково высокого класса значение всесторонней и прежде всего психологической подготовки возрастает на каждом последующем этапе в геометрической прогрессии. Тот, кто лучше подготовлен в данный момент, побеждает и демонстрирует большое превосходство».
С этой очень точно сформулированной мыслью перекликалось высказывание обозревателя берлинской газеты «Юнге вельт» Гейнца Махачека:
«Неудача Спасского в матче с Карповым обусловлена тем, что его соперник значительно серьезнее отнесся к подготовке и оказался гораздо лучше оснащенным — теоретически, практически и психологически...»
Не только шахматные, не только спортивные газеты едва ли не всех стран мира публиковали прогнозы относительно результатов финального матча претендентов Карпов — Корчной.
Посмотрите, как точно предугадали югославские гроссмейстеры.
Александр Матанович: «Игра Карпова, на мой взгляд, делает возможным претендентом именно его».
Милан Матулович: «Анатолий Карпов в матче с Борисом Спасским играл просто блестяще, в стиле Капабланки и Фишера. Не удивлюсь, если он в 1975 году окажется противником нынешнего чемпиона мира. Возможности Карпова невообразимы». Запомним, это высказывание относится к семьдесят четвертому году. Как подтвердило время правоту югославского гроссмейстера!
Отдали «свои голоса» Анатолию Карпову и Любомир Любоевич и Драголюб Велимирович.
В те же дни американский гроссмейстер Уолтер Браун, известный своим пристрастием к заключению всевозможных пари, поставил крупную сумму за Корчного.
Московский матч претендентов Карпов — Корчной завершился победой юного гроссмейстера со счетом 3 : 2. Фраза Корчного: «Наш матч с Фишером будет очень интересным» — приобрела ироническое звучание. «Интересного матча» не получилось просто потому, что Корчной до него не дошел.
До чего же, однако, Корчной дошел? Как перенес поражение?
Президиум Шахматной федерации СССР отмечал: «Спортивные и творческие итоги финального матча претендентов получили высокую оценку подавляющего большинства советских и зарубежных обозревателей и специалистов. Поэтому вызывает сожаление интервью, данное по окончании матча югославской печати гроссмейстером В. Корчным, в котором принижаются и умаляются результаты и игра победителя матча... Президиум отмечает, что это уже не первый случай, когда гроссмейстер В. Корчной выступает в печати с непродуманными или саморекламными заявлениями, и осуждает такое неправильное поведение члена сборной команды СССР В. Л. Корчного».
Вспомним, как оценил поражение от Карпова Спасский: «Победил меня Карпов вполне заслуженно».
Вспомним, как оценил поражение от Карпова Корчной (югославская газета «Политика» от 2 декабря 1974 года): «Его шахматный арсенал весьма беден... Не могу сказать, что моего противника ожидает блестящее будущее».
Некоторый срок спустя Корчной прислал в редакцию «64» письмо, в котором выражал сожаление по поводу «запальчивого тона, а также чрезмерного субъективизма некоторых суждений». Перед Карповым при этом не извинился. Я думаю, что именно в те дни начал созревать план Корчного, связанный с бегством на Запад.
...Вспоминаю олимпийский стадион в Монреале, веселое возбуждение на многоцветных и многоязыких трибунах, следящих за состязаниями бегунов. И вдруг словно по команде внимание ложи прессы переключается на экраны небольших телевизоров. Невелики размерами аппараты, да хитроумны: по бесчисленным каналам идет поток сообщений со всех соревнований. Но для того чтобы не заниматься постоянными переключениями, сидящие рядом три или четыре журналиста объединяются в «пул» — они настраивают телевизоры на разные программы и, чуть скосив глаза, следят за всей Олимпиадой разом. На программах разом исчезают монреальские картинки. И появляется портрет Корчного.
