Диктор не успел произнести еще ни слова, но уже можно было догадаться: произошло нечто из ряда вон выходящее, иначе не подали бы так сенсационно этот портрет. Подержали зрителей в неведении, разжигая любопытство, и лишь потом объявили: «Международный гроссмейстер Виктор Корчной, находившийся в Голландии на международном турнире, заявил о своем нежелании возвратиться в Советский Союз и попросил политического убежища. Корчной убежден, что, снова встретившись с чемпионом мира Карповым (предыдущий — финальный матч претендентов — Корчной проиграл два против трех), победит его и отберет шахматную корону».
...На Западе Корчного называют самоизгнанником. Его встретили с распростертыми объятиями антисоветские союзы, комитеты и общества. Ему было дано встретиться один на один с представителем Советского Союза. Пусть на шахматном, но все же на поле боя. Победить и тем самым... о, как много стояло за «тем самым».
* * *
Карпов был убежден, что матч за корону ему предстоит сыграть с Робертом Фишером.
В семьдесят пятом западную прессу обошло высказывание американского чемпиона:
— Он Карпов. Он рыба. А я Фишер, что значит рыбак. Кроме того, я родился под знаком Рыбы. Вам это о чем-нибудь говорит? Короче, я сотру этого мальчика в порошок.
Высказывание американца чем-то смахивало на саморекламные громогласные заявления, которые делал прямо на ринге перед боем небезызвестный Мохамед Али.
26 июня 1974 года конгресс ФИДЕ принял решение: матч на звание чемпиона мира играется до десяти побед, ничьи не считаются. Борьба продолжается не более тридцати шести партий, после чего победителем признается ведущий в счете, а при равном счете чемпион сохраняет титул. Матч должен начаться 1 июня 1975 года в одной из стран, исключая страны чемпиона и претендента.
Конгресс выполнил ультиматум Фишера лишь частично. Фишер, верный обещанию, сказал: «Я играть не буду».
«Не буду», несмотря на то, что...
Тогда, в семьдесят пятом, Филиппины предложили провести матч на звание чемпиона мира у себя, предоставив неслыханный приз в пять миллионов долларов. Понимаю, как велико было желание мудрого и деятельного организатора Ф. Кампоманеса вернуть шахматам Фишера, а Фишеру — настоящие, боевые шахматы. Побывав спустя три года на Филиппинах, я узнал, сколько стараний приложили для того, чтобы собрать тот призовой фонд, и государственные деятели, и частные лица.
Но американский чемпион не мог вынести того, что 63 (шестьдесят три!) безоговорочных пункта его требований начали обсуждать, отвергая сперва одно, потом другое, наконец, третье.
В связи с главным условием Фишера: «Матч до десяти выигранных партий, но при счете девять — девять чемпион сохраняет звание, хотя и делит приз на равных» — бельгийская газета «Сите» писала:
«Фишера порой сравнивают с его великим соотечественником Полом Морфи. Но, по крайней мере, в одном отношении они антиподы. Морфи, доказав свое превосходство над современниками, заявил, что не намерен больше ни с кем играть, не давая форы; Фишер же, наоборот, дал понять, что он не намерен ни с кем играть, не получая форы».
История шахматной дипломатии насчитывает десятки томов и содержит немало курьезных документов. Какими детскими, наивными видятся сегодня претензии бывших чемпионов или бывших претендентов. Фишер заявил как-то, что любит Америку за ее размах, и сам привык все делать с размахом. Его меморандум был примером. Только с большим знаком минус.
Очень не хочется верить, что никогда не встретятся за доской чемпион мира Анатолий Карпов и экс- чемпион мира Роберт Фишер. А вдруг! Можно себе только представить, что это будет для шахмат. Для спорта. Наконец, для сближения молодых людей Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Ведь если честно сказать, устали от отчужденности, презираем тех, кто стоит толстопузой прокладкой между двумя проводами, до смерти боясь слова «контакт».
Когда-то в США решили определить лучшего боксера «всех времен и народов». Изобрели алгоритм, заложили данные о живших в разные десятилетия мастерах кожаной перчатки в электронно-счетные машины и разыграли на телеэкране бои.
Примерно что-то похожее решило сделать английское телеграфное агентство «Рейтер». Оно задалось целью заочно сравнить шахматную силу Фишера и Карпова и для этого обратилось к элементарной арифметике. Оказалось, что на протяжении своей шахматной карьеры Фишер выиграл 327 партий, свел вничью 188 и проиграл 61. В активе Карпова 380 побед; вничью он закончил 410 встреч, а в 51 потерпел поражения.
«Рейтер» приводит высказывание Карпова о том, что он несколько раз неофициально встречался с Фишером, пытаясь убедить его вернуться за шахматный столик и сыграть с ним матч. Но об условиях встречи договориться они не смогли.
Запомним это: шаги навстречу делал Карпов. Фишер искал предлоги уклониться от игры.
Проявление характера одного. И характера другого.
Можем ли мы проследить истоки карповского характера?
Вспоминает мать Анатолия Нина Григорьевна Карпова:
— В школе Толя признавал лишь одну оценку — пятерку, а когда увлекся шахматами, то отдавал им все свое свободное время. В детстве у него было хрупкое здоровье. Зная его упрямую натуру, я боялась только одного, чтобы он не перетруждал себя. Однажды, когда Толя сильно простудился и слег в постель, мне даже пришлось силой отобрать у него шахматную доску, чтобы он немного отдохнул. Тогда он стал смотреть в потолок и играть в шахматы мысленно. С тех пор я больше не препятствовала увлечению сына. А мой муж, Евгений Степанович, наоборот, поощрял это занятие. Именно он научил Толю любить шахматы. Жаль, что он не дожил до этого дня — новой победы сына, в Мерано.
Да, Карпов учился в школе отлично. И все же наступила однажды в его жизни странная пора, когда в дневнике напротив графы «Рисование» стали появляться тройки. Или он разучился рисовать? Или стал невнимателен? Или просто-напросто не обнаружил в нем требовательный педагог способностей в изобразительном творчестве: ведь случается же часто, что природа, сверхщедро наделив человека каким- нибудь одним талантом, привередничает и начинает «экономить» на таланте другом?
Объяснение истории с тройками — тоже очень полезное для любого вступающего в жизнь молодого человека проявление карповского характера. Вот что рассказывал Анатолий Евгеньевич:
— Помню, у нас в школе появился новый учитель рисования. Заметив, что я обыгрываю в шахматы своих одноклассников, он захотел сыграть со мной. Проиграл. Потом еще и еще. С тех пор он ставил мне по рисованию только тройки, а раньше были совсем другие отметки. «Проиграй», — советовали ребята. «Нет!» — отвечал я.
О сколь велик соблазн подлаживания к власть имущему, как хочется иному, не обременяющему себя ни трудом, ни учебой, ни раскрепощенным мышлением молодому человеку найти место под солнцем льстивым словом или поступком. Это презренный соблазн. Убежден, что, если бы Толя начал проигрывать учителю из соображений личной выгоды, чемпион бы из него не вырос!
ГЛАВА 7
Однажды в Мерано, в час, когда проходила встреча с Анатолием Карповым, меня пригласили к телефону: друзья из «Комсомольской правды» попросили сделать репортаж «в номер», дав на размышления тридцать минут. Цейтноты бывают не только у шахматистов, сказал я себе, тяжело вздохнул и, взглянув на большие настенные часы, начал обдумывать первый ход. Минуты бежали, ход не приходил. Когда «упал флажок», а говоря иными словами, раздался — минута в минуту — звонок из редакции, я сделал то, на что не имеет права шахматист, попросил дополнительные полчаса. Теперь тяжело вздохнули уже на том конце провода.
И вдруг я вспомнил об одной сувенирной открытке, лежавшей в моем кармане. Я только что получил ее от Анатолия Евгеньевича; на ней были добрые слова, адресованные Григорию Трофимовичу Руденко.
О напутствии старого солдата чемпиону и об ответе чемпиона я и рассказал в репортаже.
