— Почем ты знаешь, что он вообще будет в раю? — вмешалась Дженни Ли. — Господь бог тебе, что ли, это сообщил, когда ты сидел в уборной?
Робби покосился на сестру. Ну и язык же стал у этой девчонки! Какой только бес вселился в нее последнее время?
Мама поглядела на него.
— Не знаю, миленький, никто еще оттуда не возвращался и ничего не рассказывал.
— Поганый он все-таки был старик! — сказал Робби.
Мама ушла на весь день к кому-то шить, и Робби отправился бродить по городу, слушать, что говорят люди.
В парикмахерской Джезапа негры вели беседу об умершем старике Кроссе.
— Ведь вот какой был богач, а с собой ничего не унес! — сказал Букер Роберте.
— Интересно, оставил ли он что-нибудь своим слугам? — спросил Джо Джезап, на миг перестав стричь какого-то плешивого клиента. — Завещание-то уже вскрыли или нет?
— Как белый он был не такой уж плохой!
— И не такой уж хороший тоже!
— Может, теперь неграм полегче будет. Говорят, сын его — совсем другой человек. Жил на Севере и там же учился.
— Все равно, крэкер крэкером остается, где бы он ни учился! — заметил Джо Джезап.
Дик Диксон оторвал взгляд от шашечной доски.
— И дался же вам, неграм, этот Кросс! А ему-то на всех вас наплевать!
— Ну и пускай!
— Небось сейчас уже на небе свои дела устраивает, думает, сколько ему и там понадобится негритянских слуг. И он здорово рассердится на святого Петра, когда услышит, что негров туда на пушечный выстрел не подпускают.
Все засмеялись.
— Сволочи они, эти белые! — заключил Дик Диксон.
Кто-то затопал ногами.
— Брось болтать, Диксон!
Джо Джезап заметил Робби и подмигнул ему.
— Мама твоя знает, что ты здесь, малый?
— Да, сэр, — солгал Робби.
— Все-таки шел бы лучше домой, — посоветовал Джо,
Робби вышел из парикмахерской и побрел по Гарлем-авеню, потом свернул на Оглеторп-стрит. И тут остановился. Двое белых встретились возле почтамта и о чем-то заговорили. Робби подошел поближе и прислушался.
— Да, умер во сне, совершенно внезапно, — рассказывал один. — Нисколько не мучился. Говорят, разрыв сердца.
— М-да, — промычал его собеседник, коренастый мужчина. У него были такие широкие плечи, что из-за этого он казался ниже ростом.
— Я лично очень огорчен, — продолжал первый. — Молодой Кросс слишком балует негров. Теперь они совсем на голову нам сядут. Я сам видел однажды, как он здоровался за руку с негром.
— Мне-то все равно, — отозвался его собеседник. — В моем кошельке от этого ничего не меняется.
Другой недовольно посмотрел на него.
— Уж лучше бы помалкивал! Можно подумать, что ты, Оскар Джефферсон, очень любишь негров! — Вдруг он обернулся и заметил Робби. Тот сразу же отошел. — Эй, черномазый, погляди, сколько там времени на больших часах! Что-то я стал плохо видеть! — крикнул ему вслед белый.
Робби, обернувшись, злобно посмотрел на него.
— Вы это не мне сказали, я вас не слышал! — бросил он и пошел прочь.
— Что с ним, а? — удивился белый.
— Это он потому огрызнулся, что ты назвал его черномазым, — пояснил Оскар Джефферсон.
— Ну а что тут такого? Ведь он же правда черномазый! Я еще не ослеп.
Оскар Джефферсон рассмеялся.
— Ох, и невежда же ты, ох, и дурак! — сказал он, почесывая голову. — А этот мальчуган мне кого-то напоминает, ей-богу!
Старик Кросс пролежал в гробу до похорон целых пять дней, и Робби убедился, что ничего за эти дни не произошло — ни бури, ни землетрясения. Каждое утро вставало солнце и, как всегда, целый день сияло и немилосердно жгло. Только изредка налетал ветерок. Похороны были во вторник. В этот день фабрики не работали, и почти все владельцы магазинов задрапировали свои витрины черной материей в знак траура по первому гражданину Кроссроудза. На тротуарах толпился народ, глазевший на похоронную процессию, с вереницей великолепных черных автомобилей. Робби стоял на Попюлер-стрит, неподалеку от церкви. Он видел всех Кроссов, одетых в черное, когда они выходили из церкви, — молодую миссис Кросс, и ее высокого мужа, задумчиво шагающего рядом с ней, и других членов семьи, а также разных важных господ, съехавшихся со всего штата и даже из других южных штатов. В газетах писали, что на похороны собрались люди со всех концов Америки. У этих приезжих очень, очень важный вид. Робби приметил и Бетти Джейн в ту минуту, когда она садилась в один из роскошных черных автомобилей. Он едва узнал ее, такой она казалась маленькой, печальной, притихшей и жалкой — совсем не похожей на ту Бетти Джейн, рослую, дерзкую, драчливую девчонку-всезнайку, которая запечатлелась у него в памяти. Она, кажется, тоже его увидела, садясь в машину, потому что в ее глазах мелькнула веселая искорка. Потом она откинулась на плюшевые подушки автомобиля и скрылась из виду.
Неделю спустя Робби услышал, что семья Кроссов переезжает в громадное родовое поместье «Кросс», расположенное на Восточном шоссе, на краю города.
Робби едва мог дождаться начала учебного года, так ему хотелось поскорее узнать, каков-то новый учитель. Молодой он или старый? Или, может, средних лет? И Робби тревожило не то, как встретят ребята приезжего, а совсем другое. Мама однажды сказала: не влип бы новый учитель в какую-нибудь неприятность с местными белыми, потому что он ведь из Нью-Йорка, а у них там на Севере негры не привыкли молчать, когда их обижают белые. Оказывается, это факт!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Не найдешь здесь покоя
Я укрыться хотел за высокой горою.
Закричала гора: „Не найдешь здесь покоя!'
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Что я буду делать в этой дыре? — думал молодой кареглазый негр, глядя в окошко грязного вагона, рывками приближавшегося к станции.
— Кроссроудз, Джорджия! Кроссроудз!
Седой кондуктор негр, шаркая больными, распухшими ногами, прошел по вагону и остановился возле
