захочет.
— Он всем рассказывает, что отбил тебя у меня, что ты уже больше не моя.
— Ты мне не отец, и он тоже. Папа мой умер бог знает когда. У меня есть только мама — миссис Сара Мэй Реглин.
У Роба даже во рту пересохло. Как она может, улыбаться ему и нарочно быть такой жестокой? Бессердечная женщина — вот и все.
— Ну, если ты ко мне так относишься, то можешь ехать с Бифом до самого Мэйкона и обратно. Пожалуйста! Мне все равно, раз уж ты помешалась на автомобилях! — сказал он, подавая Айде Мэй сумку с книгами.
— Хм, терпеть не могу эту твою манеру, — ответила она, забирая у него свою сумку. — Я знаю, что тебе все равно. Тебе бы только бегать за этой белобрысой девчонкой Кроссов. Вот о чем ты мечтаешь! И насчет Уилабелл Бракстон я все знаю. Если ты воображаешь, что на тебе свет клином сошелся, то сильно ошибаешься, мистер Янгблад.
В глазах Айды Мэй светилась тревога; точно так — Роб запомнил это — она смотрела на него тогда, на школьном дворе, в день его побега из дому— сколько месяцев или лет прошло с тех пор?.. «Будь моей подругой, будь моей невестой, — хотел сказать ей Роб, — не езди больше кататься с Бифом Робертсом, уж кто-кто, только пусть не он встает между нами!» Но Роб не сумел сказать это, а сказал совсем другое:
— Если так, то можешь ехать даже в Нью-Йорк! — Ему хотелось, чтобы она ответила: «Роб Янгблад, я люблю тебя и буду тебя любить вечно, и никакой самоновейший бьюик мне не нужен».
Но Аиде Мэй тоже трудно было выразить свои чувства. Она лишь сделала безразличную гримаску, от которой у Роба вся душа перевернулась.
— Терпеть не могу эту твою манеру, — повторила она. — Не твое дело указывать, куда мне ехать! Мистер Роберте говорит, что в любую минуту, когда я захочу покататься, мне достаточно только свистнуть. Вот, заруби себе это на носу, да покрепче!
Она повернулась и высокомерно пошла к крыльцу, а у Роба сжалось сердце. «Узнал ее на свою беду!» — подумал он, давая себе клятву заставить ее раскаяться. Роб направился к автобусной остановке, решив, что всю жизнь будет ненавидеть женщин. Но как же ненавидеть их, когда они так ему нравятся? Ничего, он приучит себя быть женоненавистником!
Он сел в автобус. В прошлом году мистер Майлз привез себе с Севера восьмицилиндровый форд; он попросит мистера Майлза научить его водить машину, я тогда он будет брать ее и катать кого захочет. Мистер Майлз, наверно, разрешит ему. Он еще покажет Айде Мэй! Ведь он нарочно не ходил в Рокингем- куотерс, чтобы не встречаться там с Уилабелл Бракстон. А работая у Кроссов, избегал Бетти Джейн по разным причинам, но главным образом потому, что хотел быть верным Айде Мэй… Сейчас, сидя на задней скамейке автобуса, отведенной для негров, уверенный в собственной правоте, он старался убедить себя самого, что это главная, единственная причина его нежелания встречаться с Бетти Джейн.
Когда Роб подъехал к имению Кроссов, солнце уже закатилось и земля окуталась вечерней иглой. Роб торопливо подмел двор и сгреб листья в кучи. Эта работа, вызывала в нем чувство беспомощности: осыпаются листья, и всюду их горы, и сколько ни сожжешь, а все новые и новые летят на землю… Вдруг капля дождя упала ему на щеку. Надо поторапливаться! Кончив сгребать листья, Роб поджег их и стоял, наслаждаясь острым запахом дыма от костра, который всегда так любил. Роб знал, что откуда-то из больших окон дома за ним наблюдают. Он злился на Аиду Мэй, хотя ведь безразлично, сколько раз она ездила кататься с Бифом. Надо спешить, вон какие тучи на небе, сейчас хлынет дождь. Он уже чувствовал приближение дождя. Видел его на дальних подступах, точно полчище гигантских шмелей у западных ворот огромного зеленого сада. Роб спустился в подвал и ожесточенно начал выбрасывать оттуда дрова, потом нарубил щепок и пошел наверх, в большую гостиную топить камин. Бетти Джейн нигде не было видно. Хорошо бы и не видеть ее и чтобы она тоже его не увидела. Когда он кончил топить и спускался вниз по черной лестнице, дождь лил как из ведра, грозя пробить насквозь крышу, и гасил костры во всех дворах Кроссроудза, где горели желтые опавшие листья. Сегодня пятница, день получки, завтра в школе занятий нет и Роб не увидит Айду Мэй. По пятницам он обычно заходил в кухню и там дожидался, пока миссис Кросс заплатит ему; но сейчас он был так поглощен мыслями об Айде Мэй Реглин, Бетти Джейн Кросс, Уилабелл Бракстон и вообще о женщинах, что позабыл о получке и, не задерживаясь на первом этаже, сбежал вниз и остановился под кухонной галереей, вдыхая влажный воздух, насыщенный запахом мокрой листвы. «Черт побери всех этих женщин… кроме мамы, конечно!»
— Здравствуй, Роб!
Он быстро обернулся, хотя знал и без того, что Бетти Джейн приветливо улыбается и осматривает его с головы до ног, как будто он ее собственность.
— А, здравствуй! — ответил он небрежно, а у самого дух захватило от волнения.
Бетти Джейн шагнула к нему, и Робу захотелось убежать — пусть прямо под ливень, лишь бы быть от нее подальше, но он упрямо твердил себе, что ничуть ее не боится.
Их разделяло всего лишь несколько дюймов, и Роб невольно сознавал, что она девушка, а он юноша, что они женщина и мужчина.
— Как ты вырос, Роб Янгблад! Прямо удивительно! Я помню, когда ты первый раз пришел к нам работать, я была выше тебя, а теперь ты меня вон насколько перегнал. Ты теперь можешь откусить мне макушку! — Она поглядела на его хмурое лицо и улыбнулась. — Ну и дождик, а?
— Божья воля! — ворчливо отозвался Роб.
— Я тоже считаю, что это воля милостивого бога! — сказала она, подражая интонациям негров, и засмеялась. Это была насмешка над ним и над его народом, неприятная для Роба, и он почувствовал к ней острую ненависть.
— Честное слово, такого серьезного мальчишки, как ты, я в жизни еще не встречала, — сказала Бетти Джейн. — Никогда даже не улыбнешься! Неужели ты шуток не понимаешь?
— Между белыми и неграми не бывает шуток, — огрызнулся Роб. — Какие могут быть у нас с тобой
шутки, черт побери? — Эх, хорошо, что он выругался! Впрочем, никакой настоящей радости ему это не доставило.
Голубые глаза тревожно глядели на него, белое личико нахмурилось. Хоть бы не пялила так свои гляделки!
— Роб, ведь я не такая, как другие белые. У меня нет таких мыслей, как у них. И чувства совсем другие!
Он хотел раз и навсегда осадить ее. Оскорбить как-нибудь так, чтобы она это почувствовала.
— Для меня крэкер — всегда крэкер. Особенно крэкер из Джорджии! — заключил он многозначительно.
— Я не крэкер, — сердито возразила она. — Я не из крэкеров, ты это знаешь!
— Ничего я не знаю! — возразил он так язвительно, словно плюнул ей прямо в лицо. — Ты крэкер, и мать и отец твои — крэкеры, и их матери и отцы, и весь ваш род! — Роб говорил и побаивался, но в то же время трепетал от радости, что высказал ей все это.
Искоса взглянув на Бетти Джейн, он заметил, что у нее выкатилась слезинка и потекла по щеке. Ну и штучки эти белые! То хотела заставить его смеяться, то вдруг хочет разжалобить до слез!
— Я не такая, как они! — повторила Бетти Джейн. — У меня совсем другие чувства!
Он захохотал.
— Правда, ты не такая, как они. Ты — мисс Энн,[23] гордость и любимица мистера Чарли. Ты дочка самого главного крэкера! — Он смотрел на нее и, позабыв, что льет дождь и время позднее, и позабыв о том, где он находится и какой опасности себя подвергает, продолжал смеяться, и его презрительный смех гулко раздавался под сводами. Вдруг сверху послышались шаги: кто-то в самом деле спускался по черной лестнице. Роб мигом затих, дерзкая ухмылка исчезла с его лица.
Бетти Джейн быстро повернулась и побежала к парадному крыльцу, а Роб так и застыл на месте — куда ему бежать, разве только под дождь, который теперь хлестал пуще прежнего. Однако шаги приближались и надо было что-то предпринять. Но даже в этот миг он не хотел убегать, он предпочитал остаться и встретить лицом к лицу любого, кто сюда придет. Ведь ничего дурного он не совершил! И все же он невольно выскочил во двор и помчался как сумасшедший под ливнем к домику слуг, пылая ненавистью ко
