— Вы скоро там кончите у армейцев? — спросил Уайт. — Мы тут задыхаемся от работы, а вы занимаетесь дурацкими кроссвордами и ребусами.
— Начальству виднее, — ответил Гейша. — Возможно, что мне предложат написать секретное наставление для наших криптоаналитиков. Вы получите экземпляр с автографом.
— Я предпочел бы вместо автографа иметь самого автора, — сказал Уайт. — Мы тонем в потоке «магии», японцы просто взбесились.
В самом деле работы было очень много.
В первых числах ноября прошла куча длинных телеграмм в адрес посла Номура. В них на все лады подчеркивалось исключительно важное значение переговоров по поводу вновь сформулированных японских предложений: 1) японские войска остаются в Китае и Индокитае на тот или иной срок, потом уйдут; 2) Америка должна уговорить Чунцин заключить мир с Японией.
Телеграмма из Токио от 4 ноября кончалась такими словами:
«…Исход переговоров окажет исключительно серьезное влияние на судьбу империи. Мы связываем судьбу империи с этими переговорами».
Принимая от Уайта переведенные телеграммы, Донахью произнес с улыбкой:
— Надеюсь, на этот раз не будешь спорить? Видишь, как они хотят добиться соглашения с нами. По поручению президента адмирал Пратт вчера неофициально беседовал с Номура и вынюхал кое-что относительно настроений в Токио.
— Но они выставляют явно неприемлемые предложения, — сказал Уайт.
— У тебя светлая голова, но ты никак не хочешь понять. Джапы ведь хотят поторговаться, и это вполне понятно. Не могут же они сразу отказаться от всего, что получили в Китае. Все пойдет насмарку. Столько жертв, и все впустую. И потом, речь идет о престиже военных.
— Вот поэтому-то Япония и не может пойти на уступки. Ей остается одно: броситься на нас.
Донахью вложил телеграммы в папку:
— Трезвый расчет диктует им другое. Что для них выгоднее — барахтаться без конца в Китае без всяких надежд на победу или пойти на уступки в Китае и отыграться за счет России? Японские дивизии сейчас могут без труда пройти в глубь Сибири. Москва накануне падения. Россия уже фактически в состоянии агонии.
Уайт покачал головой:
— Японские генералы осмотрительнее тебя. Они знают, что японские войска могут завязнуть в России, как немецкие. Получится второй Китай, только еще более сложный. Японские военные считают: для того чтобы заставить Чунцин капитулировать, надо разгромить Америку.
К Донахью подошел Пейдж.
— Вы ко мне? — спросил Донахью.
— Нет, я могу позже… — смущенно пробормотал Пейдж и, сняв очки, стал протирать их.
— Мы уже кончили разговор. — Донахью похлопал Уайта по плечу. — Насчет нападения Японии на нас могу сказать вот что. В случае возникновения войны между нами операции будут происходить в Индокитае, на Филиппинах и в южных морях. Но самыми удобными месяцами для операций на Юге являются октябрь и ноябрь. В декабре в Формозском проливе, на Филиппинах и в Малайе уже начинают дуть муссоны. Они делают почти невозможным проведение больших операций. Короче говоря, мы умело затянули переговоры и заставили японцев пропустить время для нападения. Если дотянем до конца ноября, то окончательно обезопасим себя. Получится совсем великолепно.
Пейдж замахал руками в знак несогласия. Уайт сказал:
— Нападать на русских им тоже нельзя. В Сибири уже морозы.
— Квантунская армия предназначена специально для зимних операций, — авторитетным тоном заявил Донахью. — Она укомплектована уроженцами Хоккайдо и северных префектур Хонсю, а они не боятся холодов, так же как канадцы. Я только что прочитал копию донесения нашего военного атташе в Токио о маневрах в Ниигата: там уже стоят холода, а пехотинцы на протяжении всех маневров щеголяли в одних кителях, словом, подготовились для Сибири. — Он повернулся к Пейджу: — У вас что, дорогой профессор?
— Я хотел только сказать… — Пейдж откашлялся, — у нас много работы и нас мало сейчас, и без Шривера… совсем тяжело стало.
— Речь идет о том, что без Шривера мы погибаем, — пояснил Уайт. — Гейши нет, а молодые офицеры, которых нам дали, это фактически стажеры. Мы были у жены Шривера. Ее брат был студентом, учился в Англии, поехал добровольцем в Испанию и убит. Что касается Коминтерна, то это плод зловещей фантазии молодчиков Гувера.
Донахью выпрямился и, подняв голову, сказал:
— Справедливость для меня важнее всего. Ваши обращения ко мне совершенно излишни.
— Ты должен…
Донахью сердито перебил Уайта:
— Прошу меня не учить Я уже ознакомился с досье, присланным из Эф-Би-Ай, и нахожу, что все так называемое дело Шривера высосано из грязного пальца. Шривера надо вернуть в благородную касту «магов». Дорогие мальчики, не волнуйтесь. Я дойду до Нокса, а если понадобится — до секретаря президента, но добьюсь восстановления справедливости. Буду драться до победного конца!
Уайт с восхищением посмотрел на Донахью:
— Лишний раз убеждаюсь в том, что мой друг благородный и честный человек. Хотя, к сожалению, в вопросах политики…
Пейдж дернул его за рукав:
— С ума сошел! Все испортишь. Идем.
Они ехали по берегу у подножия Дайамонд-Хэда мимо опрокинутых вверх дном рыбачьих лодок и бамбуковых шестов.
— Где-то вот здесь, — сказал Кита, вглядываясь в темноту.
Проехали мимо полуобгорелого бунгало, окруженного каменной оградой. За песчаным холмом с тремя высокими кактусами, похожими на людей с раскинутыми руками, Нисина остановил машину.
— Этот холм называют Голгофой.
Из сарайчика позади пальм вышел человек в плаще и замахал рукой, как будто писал что-то в воздухе. Кита вышел из машины и направился за ним к моторной лодке.
— Садитесь сюда, — Баллигант показал на сиденье у руля и бросил огрызок сигары в воду.
Кита сел, и лодка с тихим рокотом отчалила от берега.
— Я боялся, что опоздаю, — просипел Баллигант, — На меня взвалили это дело с убийством японца.
Кита кивнул. В газетах были опубликованы все подробности. На пляж перед отелем «Моана» выбросило волнами труп японца Сугимото, служащего ломбарда на Бесел-стрит. У него были перебиты шейные позвонки и вывернуты руки, пулевых и колотых ран не оказалось.
— Имеются подозрения, — сказал, зевая, Баллигант, — что с ним расправились воры, они сбывали ему краденое. В прошлом году к нам поступил донос одной женщины, она видела у Сугимото часы, украденные у ее подруги.
— Как здоровье вашей младшей дочери? — осведомился Кита. — Кажется, вывихнула ногу? Это очень мучительно.
— Сделали просвечивание, ничего страшного. Полежит недельку, и все. В следующий раз будет осторожнее играть в баскетбол. — Баллигант протяжно зевнул. — Спать хочется, вторую ночь без сна…
