Мальчик и девочка понимают неравенство между женщиной и мужчиной, но они также
понимают, что статус «менее равной» дает девочке немного больше свободы в области кросс-
гендерно-го (не соответствующего ее полу) поведения, из-за ее принадлежности к женскому
тендеру. Девочки считают, что им надо вести себя лучше, чем мальчики, и многие девочки
утверждают, что предпочли бы быть мальчиком, чем девочкой. Наоборот, мальчики считают, что
быть девочкой — хуже, чем смерть. «Если бы я был девочкой, — сказал один третьеклассник, —
все были бы лучше меня, потому что мальчики лучше, чем девочки».
Подобные утверждения заставляют нас вздрогнуть, потому что они показывают, как глубоко
взаимосвязаны тендерные различия и тендерные неравенства и как первое служит оправданием
второго. Этот маленький мальчик, подобно миллионам других, понял, что его статус в мире
зависит от его способности дистанцировать себя от женственности. Преувеличивая тендерное
различие, он снова и снова утверждает СЕ*эй более высокий статус. В значительной степени
именно в обычных, ежедневных событиях семейной жизни дети познают, что такое «быть
мальчиком» или «быть девочкой». Именно через те же самые события тендерное неравенство
воспроизводится дальше в нашей взрослой жизни среди женщин и мужчин. «Детские взаи-
модействия — это не подготовка к жизни, — приходит к выво-ДУ социолог Барри Торн. — Они
— сама жизнь»37.
Тендерная политика домашнего труда и ухода за детьми
Мы исторически переживаем фундаментальное преобразование семейной жизни. Возможно,
самым большим социальным
205
воздействием, которое семья должна была «переварить», оказался приход женщин на рынок
труда. Это, пожалуй, самое глубокое и драматическое социальное изменение в американском
обществе в XX в., которое привело к преобразованию других социальных институтов. То, что
женщина теперь работает вне дома, воспринимается как само собой разумеющееся, как часть
ее экономической потребности и амбиций, и это оказывает огромное влияние на жизнь
современной семьи. Некоторые хотели бы вернуть времена 1950-х гг., возвратиться к
довольно необычной и недолговечной форме семьи того периода как к некоей норме. Вряд ли,
однако, большинство современных мужчин этого захотят, не говоря о большинстве женщин,
которые сегодня работают вне дома, потому что хотят этого и потому что вынуждены делать
это, — а также потому, что это хорошо и для них, и для их мужей, и для
их детей.
Работающие матери говорят о более высоком уровне чувства собственного достоинства и
меньшей угнетенности, в отличие от домохозяек. Тем не менее, они меньше удовлетворены
своим браком, чем их мужья, которые, в свою очередь, оказываются более счастливыми, чем
мужья традиционных домохозяек. Почему так? Частично потому, что для женщины рабочая
нагрузка фактически увеличивается за счет домашней, в то время как мужчина, при том что
объем домашних работ, сделанных для него женой, остается почти прежним, только радуется
повышению уровня жизни семьи благодаря дополнитель-
•
JQ
ным заработкам жены .
Так что женщины сегодня работают больше, но семейной жизнью наслаждаются меньше.
Возможно, одна из причин, по которой женщины чувствуют себя утомленными и несчастны-
ми, скрывается в их ответственности за то, что социолог Арли Хохшильд назвала «второй
сменой», т.е. работу по дому и воспитание детей, которые являются необходимой частью
семейных функций. Выход женщин из дома на рынок труда не сопровождался сопоставимым
по масштабам входом мужчин в домашнюю сферу. Преобразование американской жизни
благодаря женщинам на рынке труда — это «остановленная революция», революция, которая
