Гендерное общество

компаниях, имеющих более 100 служащих, получают неоплаченный декретный отпуск. При этом

83% работающих мужчин говорят, что чувствуют потребность разделять обязанности по

воспитанию детей с женой, однако только в 18% таких фирм предусмотрено предоставление

мужчинам родительского отпуска, и лишь 9% компаний его фактически предоставля-

238

ют. Сравните ситуацию с Швецией или Норвегией, где всем женщинам предлагают десять

месяцев оплаченного декретного отпуска с сохранением 90% от заработной платы, а мужчи-

нам гарантирован дополнительный двухмесячный отпуск с сохранением 100% заработной

платы. Норвегия и Швеция даже установили «дни папы», когда отец может взять

родительский выходной после выхода матери из декретного отпуска на работу; тем самым

гарантируется, что у отца есть специальное время для детей. В этих странах даже бабушки и

дедушки имеют возможность проводить время со своими внуками в рабочее время с

сохранением заработка! Такая политика свидетельствует, что нация любит и лелеет своих

детей достаточно, чтобы тратить свои ресурсы на укрепление семейных отношений. Вот что

Ш8

такое «семейные ценности» для меня .

Политика же американского правительства, несмотря на все заявления о необходимости

заботиться о будущих поколениях, фактически затрудняет выполнение родительских

обязанностей как в богатых, так и в бедных семьях. Неадекватное финансирование

образования, здравоохранения для детей и взрослых, неадекватная корпоративная политика в

отношении декретных отпусков и «недружественный для семьи» режим труда (жесткий

почасовой график, отсутствие возможности присматривать за ребенком, находясь на работе)

— все это ложится тяжелым бременем на хрупкие брачные узы и отношения между детьми и

родителями. «Мы пробуем сделать то, чего от нас хотят женщины и дети, но не желаем

переделывать рабочее место», —

пишет один антрополог, изучающий жизнь мужчин в несколько ких различных культурах .

Семья как гендеризованный институт также зависит от межличностных отношений между

членами семьи, от тендерного разделения домашнего труда, которое воспроизводит домини-

рование мужчин в обществе. Тендерное неравенство выражается в разнице объемов работы по

дому и ухода за детьми, различиях в траекториях мужчин и женщин после развода. Это

неравенство таит реальную или скрытую угрозу насилия.

По моему мнению, тендерному равенству в семье не нужны ни «изрядные дозы

гермафродитизма», ни чтобы «мужчина стал похож на женщину», как пишет социолог Эндрю

Грили. Женщина вполне может выйти на работу, не становясь похожей на мужчину, а

мужчина после долгой ссылки может вновь заниматься домашними делами, не становясь

«женственным». При нынешних тенденциях кажется неизбежным, что мужчине придется

выполнять все больше так называемой «женской работы»

239

по дому, а женщина будет больше занята вне дома так называемой «мужской работой»110.

Идеологию разделения сфер изобрели и навязали в XIX в., «заточив» женщин дома и

«выслав» из него мужчин. Во второй половине XX столетия структурные основания этой

идеологии подверглись эрозии и продолжают быть мишенью яростных идеологических атак.

Я предсказываю, что в XXI в. состоится «реинтеграция сфер»: дом и работа будут сближаться

все сильнее*, мужчины и женщины будут активнее участвовать в обеих сферах. Нам следует

«настойчиво стремиться к тесной интеграции между профессиональной и домашней жизнью

людей, — пишет социальный критик Кристофер Лэш. — [Мы] должны постараться привести

рабочее место в соответствие с потребностями семьи». Одновременно увеличивается число

людей, использующих для работы телекоммуникационные сети; они переходят из спальни в

офис внутри собственной квартиры, используют компьютеры, факсы, модемы и телефон для