родителей и потасовок, представленных как спортивные состязания.) «Чтобы обуздать
преступность, надо не расширять репрессивные меры государства, а уменьшить тендерное
неравенство», — пишет криминолог Джеймс Мессершмидт. И снижение этого страха, как
выразилась криминолог Элизабет Стан-ко, «принесет больше пользы, чем уличное
освещение»67.
Конечно, лучше начать с улучшения освещения. Но мы должны защитить женщин от культуры
насилия, которая так часто
404
превращает их в мишени. А также мы должны защитить мальчиков «от культуры насилия,
которая развивает их худшие наклонности, укрепляя и усиливая атавистические ценности
мистики мужества». В конце концов, сами мужчины оказываются жертвами насилия именно
потому, что они его порождают68.
Часто за биологическими объяснениями кроется желание уйти от проблемы. «Мальчишки
есть мальчишки», — говорим мы и беспомощно разводим руками. Но даже если бы все
насилие биологически программировалось тестостероном или эволюционными требованиями
репродуктивного успеха, распространенность мужского насилия в Америке все равно
поставила бы на политическую повестку дня вопрос: как мы будем устраивать наше общество
— максимизировать или минимизировать насилие? Это — политический вопрос, и он требует
политических ответов, которые побудили бы нас найти альтернативные, ненасильственные
пути для самовыражения мужчин в качестве мужчин.
Я искренне верю, что мужчины — не биологически запрограммированные жестокие хищники.
Я полагаю, что мы можем сделать гораздо больше, чем кивать на биологию или стыдливо
молчать и тем самым поддерживать насилие и соучаствовать в нем. Когда правые начинают
поносить мужчин, выставляя их одуревшими от тестостерона агрессивными хамами (именно
поэтому женщины должны оставить работу и вернуться домой, чтобы получше обуздать нас),
большинство мужчин знает, что все эти разговоры — ложь. Но в этой лжи есть доля правды.
Пока мужчины молча сочувствуют жертвам или отрицают насилие, можно подумать, что мы
ему потворствуем. «Все сильные чувства, — писал великий британский социальный критик
XIX в. Джон Раскин, — производят в нас ошибочные представления о внешнем мире». Пока
мы не преобразуем смысл мужественности, мы будем воспроизводить эту фальшь с неиз-
менно трагическими последствиями.
Эпилог ВОЗМОЖНО ЛИ
общество без гендера?
Принцип, господствующий над нынешними социальными отношениями между обоими полами —
легальным подчинением одного пола другому, — есть зло в самой сущности и одна из главнейших преград
человеческому прогрессу..он должен быть заменен принципом полного равенства, не допускающим
никакого преобладания или привилегий с одной стороны, никакой неправоспособности с другой.
На заре нового тысячелетия мы вглядываемся в будущее. В каком обществе мы хотим жить?
Каково будет его тендерное устройство?
Признание непреодолимости тендерных различий ведет к политике отказа от социальных
изменений и достижения тендерного равенства. Тот, кто объявляет, что мужчины и женщины
происходят с разных планет, хочет заставить вас поверить, что в лучшем случае мы можем
надеяться на своего рода разрядку межпланетной напряженности, при которой мы с раздражением
будем мириться с не подлежащими искоренению недостатками другого пола, а психологи будут
богатеть, изображая переводчиков, пытающихся расшифровывать непонятные нам языки.
Для меня очевидно, что между женщинами и мужчинами гораздо больше сходств, чем различий, и
что нам нужно гораздо меньше «космических» переводчиков и гораздо больше тендерного
равенства, чтобы и женщины, и мужчины могли жить согласно своим желаниям. Будущее
