Бланш проигнорировала вмешательство Паулы, но благодаря ему к ней хоть отчасти вернулось присутствие духа.
– Если все действительно так, как ты говоришь, Том, разве не я должна была узнать об этом первой?
Откуда-то сзади она услышала недовольное шипение, но сейчас ей было не до того. Она ждала ответа Томаса, но вместо него опять заговорила Паула:
– Узнать первой?
Было что-то смешное в том, как она растягивала слова и округляла тонкие губы. Обойди диван, Паула села рядом с Томасом, откинулась назад и скрестила ноги, полностью расслабившись. В том, как она смотрела на Бланш, как не торопясь достала сигарету, затянулась, задержав дым в легких, а затем выпустила его тонкой струей, было нескрываемое торжество.
– Ты имеешь право на что бы то ни было, дорогуша, только если ты более беременна, чем я! Ну что, будем сравнивать сроки?
Бланш показалось, что по комнате прошел сквозняк, ее тело покрылось «гусиной кожей». Так, значит, все это не сон? Увы, места для сомнений не оставалось. Теперь она смотрела на Томаса с последней надеждой, что сейчас он засмеется, обнимет ее и закричит: «Первое апреля!» или что-нибудь в этом роде. Но он избегал ее глаз, не осмеливался даже взглянуть на нее...
Так вот что она на самом деле для него значила! Все это время, когда они назначали свидания, мечтали о свадьбе, он и Паула... Бланш почувствовала себя совсем обессиленной и несчастной. Она оглянулась на Роя, который был здесь, так близко, и мрачно наблюдал за ней. У нее вдруг появилось странное желание дотронуться до него, чтобы позаимствовать хоть немного силы.
Между тем нужно было что-то сказать. Бланш попыталась проглотить ком, застрявший в горле, но это никак не получалось. Наконец ей удалось произнести три слова голосом слабым и неживым:
– Я все поняла...
Бланш скорее почувствовала, чем увидела, что Рой подался вперед и подложил подушку под ее спину.
– Как я понимаю, больше у тебя аргументов нет?– В голосе Паулы, несмотря на нескрываемое злорадство, мелькнула тень облегчения.
– Нет.– Бланш прижала руку ко лбу; ей казалось, что голова ее набита ватой.– По крайней мере тех аргументов, которых ты ждешь.
– Ну, Томас, в таком случае мы можем идти. Теперь уже все ясно окончательно, и больше говорить не о чем.
Томас послушно встал и протянул руку Бланш. Видимо, он почувствовал острую боль, когда она резко отвернулась, избегая какого бы то ни было контакта с ним. Бланш сейчас ненавидела Тома за то, что вынуждена подавлять в себе инстинктивное желание сжать его руку, прижать ее к щеке в последней и безуспешной попытке удержать его...
И, наверное, это рука Роя, обхватившая ее за плечи, укрепила ее в решимости быть гордой до конца: и, конечно же, ей и в голову не пришло отстраниться от этого жеста молчаливой поддержки.
– Надеюсь, что сейчас-то хоть вы понимаете, как чудовищно все, что вы сделали?! – Ярость Роя тоже была помощью. Может быть, сдерживая ее все это время, он просто не хотел поставить себя в дурацкое положение.
– Господи, Рой, ты мне уже столько всего сказал! И неужели ты думаешь, что я сам не понимаю?! Никогда в жизни не поверил бы, что когда-нибудь окажусь в подобной ситуации! Но это не только моя ошибка... По крайней мере...
На этот раз Бланш была почти благодарна Пауле за то, что та схватила Томаса за руку, и он, слегка сопротивляясь, последовал за ней к выходу.
Бланш все еще не трогалась с места, когда хлопнула входная дверь. Раздались шаги по деревянному полу. Бланш обернулась, увидела Роя и только теперь, почувствовав его близость, дала волю слезам. Она плакала, не скрываясь: больше не нужно было изображать из себя сильную и независимую женщину.
– Ну почему ты не сказал мне, Рой?! Если бы ты предупредил меня, я бы подготовилась! Может быть, тогда я не оказалась бы в таком дурацком положении...
– Ты не спрашивала.– Сквозь слезы Бланш ничего не видела, но почувствовала, что он пожал плечами.– Да и когда ты верила тому, что я говорил про Томаса?
Припомнив опять их последнюю встречу, она только тряхнула головой. От этого небрежного движения ее волосы рассыпались по плечам. Отблески пламени камина плясали на этих блестящих шелковистых волосах, и казалось, что Рой не в силах отвести от них завороженного взгляда. Наконец он вздохнул и продолжил:
– Кроме того, ты вовсе не выглядела так уж глупо. Будь уверена.
Но она все думала о его предыдущих словах и понимала, что не может их отрицать.
– Ты, пожалуй, прав. Я, наверное, не поверила бы тебе. Да и кроме того, почему ты должен выполнять грязную работу за Томаса. Ты все время это делал, но так не могло продолжаться вечно...
Не задумываясь над тем, что делает, она вытащила из-под себя подушку, отбросила ее и, к собственному удивлению, смогла встать на ноги. Она даже слабо улыбнулась, но улыбка получилась вымученной.
– Рой, если бы ты мог вызвать такси...
– В этом нет необходимости.– Выйдя в холл, он вернулся с ее курткой и накинул ей на плечи.– Ты все еще живешь на Хэллоус Террас?
– Да. Откуда ты знаешь?
Автоматически двигаясь к двери, Бланш вспомнила, что ее сумочка осталась на диване. Резко повернувшись и сделав несколько шагов, она нагнулась, пытаясь взять ее, как вдруг почувствовала, что все вокруг поплыло. Когда она выпрямилась, комната стала вращаться – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Рой оказался на потолке, потом на полу. Где находится она сама, Бланш не представляла. Ей казалось, что это движение длится бесконечно, что законы гравитации перестали действовать. Это было страшно и неприятно, поэтому когда все вокруг окутала тьма, пришло облегчение.
– Ну-ну, Бланш! – От голоса Роя она пришла в себя, но некоторое время не могла сообразить, что с ней произошло. Однако постепенно сознание Бланш прояснилось, горькая действительность вновь предстала перед ней. Она полулежала на диване, вытянув вперед ноги, ощущая под спиной и по бокам подушки, а Рой устраивал ее поудобнее.– Ты напугала меня до полусмерти.– Он говорил с ласковым упреком, взволнованно глядя на нее.
– Прости.– Бланш попыталась улыбнуться.– Я потеряла сознание?
– Совершенно верно.– Его улыбка не могла полностью скрыть беспокойства.– Хорошо, диван был рядом, и я сумел тебя вовремя подхватить.
– О, Рой! – Она судорожно прикусила губу в безуспешной попытке сдержать слезы.
– Знаю, я все знаю.– Это прозвучало с легким оттенком нетерпения. Он встал и некоторое время постоял на месте, засунув руки в карманы брюк. Казалось, что ситуация ему почти нравится.– Ты чувствуешь себя несчастной, с головой ушла в свои страдания. И еще слишком рано говорить тебе, что пройдет время и ты поймешь, что все происшедшее на самом деле было для тебя счастливым освобождением. Но так как я не могу пока заикаться об этом, а ты говорила, что осталась сегодня без ланча, и теперь нас уже двое таких, почему бы мне не отвести тебя куда-нибудь поесть? Я всегда верил, что пища – лучшее лекарство для разбитых сердец. А самое подходящее в таких случаях – порция osso buco у старого Педро. Это всего в десяти минутах ходьбы – если ты, конечно, сможешь идти.
– Я не смогла бы съесть ни крошки!
Как смеет он упоминать о еде, видя, как ей больно?! Как смеет говорить о ее несчастье в таком легкомысленном тоне?! Впрочем, этого следовало ожидать: он никогда не воспринимал всерьез ни ее саму, ни ее отношений с его кузеном.
Все, что Рой сказал по поводу osso buco, было правдой – она сама в этом убедилась,– особенно если запивать изысканным ликером, который, как заверил Педро, был доставлен из Пьемонта.
– Все было вкусно.– Она съела последний кусочек, допила ликер и вытерла салфеткой рот.– Спасибо,
