Я оглянулась на ухмыляющуюся братву. Лукьяненко понял, кивнул:
– А, это! Не обращайте внимания!
Легкое движение подбородка – и дверцы Мерседесов захлопнулись, рыкнули моторы. Миг – и мы одни; если, конечно, не считать водопроводчиков, не обративших на эту суету ни малейшего внимания.
– Вы как относитесь к японской кухне? Тут рядышком Осака. Бывали?
В Осаке я была лишь однажды. Дорого – и весьма!
Однако идея неплоха. Ланч – да еще в такой компании!
Мы перешли на тротуар, Лукьяненко пристроился сбоку, а я отгадывала нехитрую шараду. Весь этот парад на Мерседесах затеян не из суетного желания покрасоваться. Меня – и всех остальных, глядевших из окон – словно успокаивали: все открыто, никто никого не похищает, мы – люди серьезные… Серьезней некуда! Странно, среди железножорожников я никогда не встречала фамилию Лукьяненко.
Плохо работаем!
Дюжий повар-японец взмахнул ножом, кроша луковицу. Колечки сложились в пирамидку-конус, внутри полыхнул огонь – и кольца лука вспорхнули, на миг застыв в воздухе, после чего сами собой легли на огромное блюдо. Вслед за луком пришел черед рыбы – нож угрожающе взметнулся и мигом разделал пучеглазую уродку, умудрившись не сдвинуть ее с места. Настала очередь медузы…
Жаровня размещалась прямо посреди зала. Вокруг повара-затейника на низких скамьях собрались посетители, следя за каждым взмахом страшного оружия. Неужели медузу – тоже ножом?
– Это, уважаемая Эра Игнатьевна, цирк! – снисходительно прокомментировал господин Лукьяненко, проводя меня к дальнему столику. – Нам приготовят не здесь – и по-настоящему. Вы что предпочитаете?
Легкое шевеление пальцами – и возле нас материализовался косоглазый официант. Низкий поклон…
– Погодите! Два слова!
Лукьяненко кивнул, мигом аннигилировав косоглазого.
– Первое, – я задумалась. – За себя плачу сама. И второе – чем бы ни кончился разговор, дела Трищенко я не закрою.
Белозубая улыбка, легкий кивок:
– Принято! Ну-с, что закажем? Или – на мое усмотрение?
– На ваше, Сергей Сергеевич.
Официант вновь был тут как тут. Лукьяненко еще раз пошевелил пальцами, что, вероятно, означало заказ.
– Итак? – начала я, сделав глоток чего-то пряного из высокого бокала.
– Итак…
Улыбка исчезла, господин Лукьяненко почесал подбородок – там, где родинка.
– Вы – человек серьезный, я… тоже стараюсь быть серьезным. Не будем вилять. Четыре месяца назад я выбран руководителем известной вам организации. Надеюсь, вы догадываетесь, что в нашей среде такими вещами не шутят. Так что, как говорят мои итальянские коллеги, отныне я
…Четыре месяца назад – после того, как труп Капустняка нашли в Порто…
– В таком случае, где ваш перстень, дон Сергей?
Его смех мне тоже понравился. Лукьяненко не притворялся – ему действительно было смешно.
– Уели, Эра Игнатьевна! Перстня не ношу, цепи – тоже. Вообще, героические времена в нашем деле прошли. В Штатах такое тоже было – Диллинджер, Голландец, Капоне. А потом настало царство бухгалтеров и аудита. У нас сейчас как раз смена времен. Новая эра!
Явившийся из ниоткуда официант выставил на стол что-то горячее, дымящееся. Я нерешительно взялась за палочки – и отложила их в сторону.
Мигом возле моей тарелки появилась вилка.
– Я тоже не мастак, – Лукьяненко кивнул на палочки и внимательно поглядел на блюдо. – Если не ошибаюсь, Борьба тигра с драконом. Если будут говорить, что это – смесь кошачьего и змеиного мяса – не верьте. Змея там и вправду присутствует, а вот кошки нет. Зато есть шесть видов рыбы.
Я сглотнула, но отступать было поздно. Даст Бог, выживу…
– Итак, времена меняются, Эра Игнатьевна. И смерть господина Панченко стала как бы рубежом. Он ушел вовремя. Не подумайте, я не собираюсь умалять его заслуг. Но он – человек прежних времен. Вы знаете, он даже родился в лагере! Все детство – за проволокой, затем семь судимостей, начиная с четырнадцати лет. Представляете?
– Представляю…
На миг стало холодно. Мне тоже тогда было четырнадцать. Одно хорошо – не в зоне родилась…
– Вы? – в его голосе прозвучало изумление. – Не может быть!
Проговорилась! Впрочем, какая разница!
– Сочувствую! – дон Сергей покачал головой. – По-моему, это чудовищно – детей за проволоку. А у меня только один привод был – в девятом классе перепились шампанским с приятелями. Шум был изрядный,
