бровями, словно я не понимал, куда он клонит.
— Нет-нет, правда, мне нужно. Очень жаль, но деваться некуда. Рад бы, да не могу. Он мой приятель, и у него на следующей неделе свадьба, а я шафер, и мы должны еще раз все продумать. Ужасно обидно! Знай я заранее, все бы можно было перенести, но мой друг приехал издалека. Жаль…
Пожав плечами, я натянул плащ и направился к двери.
— Вернись немедленно, мистер Годфри Бишоп! Уйдешь только с моего разрешения!
Клэр топнула ножкой — ни дать ни взять классная руководительница. Однако я с ужасом представил себе, как мы с Говардом, оба голые, валяемся вповалку, и ее угрозы не оказали на меня ни малейшего воздействия.
Выслушивать отказы ей приходилось, судя по всему, нечасто. Мое поведение привело Клэр в полное недоумение и страшно разозлило. Говард, со своей стороны, пару раз ко мне подступился и плюнул, увидев бессмысленность своих усилий: я ушел бы в любом случае. Однако рассердился он не на шутку: теперь ему придется обрабатывать Клэр в одиночку. Мне стало стыдно. Потом я вспомнил, что сам уже который месяц не оставался наедине с девушкой.
Извинившись перед ними за плохие манеры и выслушав, что если я уйду, то Клэр оставит меня без подарка, я выскользнул за дверь. Вслед раздавались отчаянные крики:
— Постой, постой, постой! Постой секунду! Я хочу показать тебе что-то очень важное!..
Без толку. Знаю я, что это за «что-то». От него и бегу.
Уличный шум привел меня в чувство. Я, не веря, затряс головой. Что я наделал? Сбежал от порномодели, готовой дать мне все!.. Я чувствовал себя Джорджем Формби в одном из тех старых фильмов, помните? Развратная нацистка пытается забраться к нему в штаны, а он изо всех сил с ней борется. Аудитория в полном недоумении чешет в затылках. Чего ради вся эта драка? Не лучше ли уступить?
А я-то зачем сбежал? Ладно. Судя по всему, к концу дня обострилась моя «членофобия». Другими словами, я боялся коснуться своим членом члена другого мужчины. Не знаю, существует ли такая фобия на самом деле. Если существует, то я ей весьма подвержен.
Сладострастность, готовность и нетерпеливость Клэр не имели никакого значения: я просто был не в силах вытащить мой член на глазах Говарда. И не то чтобы я стеснялся своего тела или боялся оказаться несостоятельным. Ничего подобного. Просто я не хотел заводиться и заниматься любовью на глазах у другого парня. Стоять же, как пес, рядом и наблюдать тоже не хотелось. Не могу, так уж я устроен. Бабы — совсем другое дело, с ними сколько угодно, но как только на горизонте появляется мужчина — меня нет. Стоило вообразить, как мы с Говардом, оба в одних носках, суетимся вокруг Клэр, пихаемся, смеемся и приветствуем друг друга высоко поднятой рукой и ударом ладони в ладонь, как у меня сразу по спине побежали мурашки. Не знаю, почему так. Возможно, виновато британское происхождение (точнее, английское). Я был рожден и воспитан на этих во всех смыслах холодных островах, и мы, англичане, не любим открываться и показывать свои слабости (если только речь идет не о футболе). У нас так не принято. Не принято — и все. Можете вы представить Дэвида Нивена, суетящегося вокруг задницы Маргарет Локвуд, в то время как Сесиль Паркер трясет вокруг своими сиськами? Нет, любовью в Великобритании занимаются втихаря. Это такое маленькое стыдное дельце, которому подвыпившие взрослые предаются в темных комнатах под одеялом. Меня вырастили с такими убеждениями. Возможно, именно поэтому ближе к двадцати я большую часть времени провел за рулем — в большом плаще, шляпе и темных очках. Я ездил в другой город, где закупал душераздирающее количество порножурналов.
Я, конечно, говорю за себя. Есть сколько угодно парней, не отягощенных такими комплексами. Они, как правило, выпускники частных школ, регбисты или рядовые военнослужащие. Такие любят устраивать потасовки, хватать шутки ради друг друга за яйца и придумывать всякие обряды инициации, в соответствии с которыми новичок, как правило, берет в рот у всех присутствующих. Они так привыкли пялиться друг другу между ног, что в занятиях любовью ничего интимного для них нет.
Что касается меня, то я бы просто не смог. Делает ли это меня в меньшей степени мужчиной? Не знаю. Возможно. Но если для пущего мужеподобия необходимо выпить процеженную через носок мочу самого крутого игрока в команде или перецеловать члены всему батальону — тогда называйте меня кем хотите. Впрочем, я отвлекся.
Как уже было сказано, я не стеснительный. После мини-футбола мне ничего не стоит раздеться и прыгнуть под душ вместе с остальными, поскольку это всего-навсего гигиена. К сексу это имеет не большее отношение, чем мытье рук после возни с машиной. Однако если вдруг один из парней оборачивается, и ты видишь, что у него встал, то все сразу меняется. Я и, не сомневаюсь, вы почувствуете себя неуютно и постараетесь как можно быстрее выбраться оттуда и одеться (если только это не сам Майкл Оуэн, который только что выиграл мировой кубок, — тогда может случиться все что угодно). Такова моя гомофобия.
Я не кривлю душой. Я ничего не имею против геев, или лесбиянок, или кого угодно еще, кто хочет плыть против течения, но мне это не нужно. Я очень рад за гомосексуалистов: пусть делают что хотят и пользуются теми же свободами, которыми пользуются остальные. Просто мне «нравятся другие чипсы», только и всего. Лучше я постою в сторонке. Возьмем, например, коллекционирование марок или «Войны роботов». Нравится вам — пожалуйста, однако лично мне смотреть на вас немножко дико, так что лучше я посижу в пабе напротив.
Несколько лет назад я работал в автомобильном издании, и один из тамошних сотрудников был геем. Мы с ним прекрасно ладили, за исключением одного случая, когда он безапелляционно заявил, что я один из них, просто не хочу это признать. Поэтому-то я и боюсь трахнуть другого парня, а вдруг понравится? Странные речи! Значит, я гей — на том основании, что не позволяю какому-то придурку в тесной футболке оттрахать меня в задницу? Может, я еще и убийца? Обычно мой ответ был таким: «Не обязательно бить себе по руке молотком, чтобы узнать, как это больно. — После чего я добавлял: — Если же и захочу попробовать, то не с тобой, толстый вонючий козел!»
Не знаю, не знаю… Я не буду гоняться за парнями в футболках (хотя наверняка утверждать нельзя). Моими желаниями безраздельно владеют женщины, которые меня манят и пьянят. Иногда я предпочел бы стать гомиком. Уверен, найти партнера им куда проще, чем нормальным мужикам.
Причины моего тогдашнего побега кроются где-то здесь. С тех пор я несколько раз попадал в аналогичные ситуации и вел себя как шпион со спрятанным в трусах микрофильмом: давал стрекача. Хотел бы себя перебороть, да не могу. Что поделаешь? Все мы должны трезво оценивать свои возможности.
Девушки недоумевали и бесились. Как же так? Вот они, абсолютно голые, не стесняющиеся ничего на свете — и тут вы, который не хочет присоединиться к общему веселью. Такое поведение уязвляло их, заставляло чувствовать себя дешевками, как если бы вы сказали им: «Нет-нет. Как я могу? Вы — другое дело, а я выше этого». Ничего подобного. Женщины, которые раздеваются ради моего удовольствия, вызывают у меня восхищение. Просто я слишком не в своей тарелке, чтобы последовать их примеру.
Вот вам и ответ на тот вопрос — «трахаю ли я моделей?». Что ж, если вы готовы показывать член другим ребятам и сталкиваться с ними яйцами — тогда да, вам порой и удастся трахнуть модель. А если подобное не для вас, то вам остается уйти домой и дрочить, глядя на фотографии девушек, которые только что гонялись за вами по студии (и даже за ее пределами) и молили о сексе.
8. Берегите задницу
Наверное, моя подсознательная гомофобия продолжала бурлить где-то неглубоко, потому что несколько дней спустя я повернулся к Дону и спросил, что бы тот предпочел: чтобы какой-нибудь негр отымел его в задницу или чтобы его маму избили грабители? Дон, немного подумав, сказал:
— Не знаю. А можно и то, и другое?
— А почему это каждый раз какому-то негру хочется трахнуть тебя в задницу? — спросил Мэтт из другого конца комнаты.
— Да! Кто он такой и что ему нужно? — подключился Пэдди.
— Нет-нет, кроме шуток! Когда в этой комнате речь заходит о направленном вам в голову пистолете, то каждый раз виновник здоровенный негр, который — сколько можно? — хочет всех оттрахать и заставить сделать ему минет, — говорил Мэтт. — А белый или еще какой-нибудь не подойдет? Насколько я понимаю,
