жираф.
— А можно взять еще моего друга?
— Какого друга?
— Барри.
— Это не тот слон-призрак, про которого ты рассказывал?
— Он не слон, он носорог.
Я вздыхаю.
— Ну ладно. Бери своего носорога. Но только его и никого больше. — Я снова смотрю на свои высокотехнологичные часы. — А когда он здесь будет?
— Он уже здесь, Спек. Он живет на кухне, под раковиной.
— Замечательно. А сколько еще дохлых зверей обитает со мной в одном доме?
— Да нисколько не обитает.
Я иду следом за Джимом на кухню.
— Только если он очень тяжелый, ему придется заплатить за бензин.
Я открываю дверцу шкафчика под раковиной, и из шкафчика на меня сонно таращится носорог, моргая своими большими серыми глазами.
— Ой, — говорит он, — а я спал.
Джим наклоняется к носорогу.
— Барри, это Скотт. Скотт, это Барри, фосфористый носорог.
— Привет, Барри.
— До свидания, — говорит Барри. — В смысле, привет.
— Барри не блещет умом, — говорит Джим. — Он живет на кухне, под раковиной.
Я так и не понял: эта последняя фраза была объяснением или наглядным примером?
— Сегодня какой день недели?
— Не знаю, Барри. Скотт, сегодня какой день недели?
— Понедельник.
Барри кивает два раза, на что уходит немало времени, поскольку кивает он очень медленно.
— И что это значит?
Джим смотрит на меня.
— Наверное, все зависит от того, работаешь ты или нет.
— Он работает, — говорит Джим.
Я смеюсь.
— Я попробую угадать. Он — дипломированный бухгалтер.
— Не угадал. Он работает в общественном туалете, поедает какашки.
— Я бы точно угадал со второй попытки.
Джим смотрит на Барри, фосфористого носорога, и улыбается.
— Барри, хочешь поехать с нами?
— Только не в боулинг. Ненавижу боулинг. Не понимаю, что там интересного: какать, а потом катать кучку какашек по этой длинной деревянной штуке?
— Он совсем не умеет играть в боулинг, — говорит Джим мне на ухо.
Барри поднимает глаза.
— Что ты сказал? Что я всегда безнадежно проигрываю? Хочешь сказать, что я неудачник?
— Ты же ни разу не проиграл, Барри. С твоей внушительной кучкой какашек ты всегда делал страйк.
— Тогда почему меня побили?
— Ты какал в общественном месте, — говорит Джим. — Чего же ты ждал?
— Я носорог, — отвечает Барри. — Чего же они ждали?
Вик приезжает вовремя, с точностью до секунды, и мы приступаем к решению серьезной проблемы по организации размещения всех нас в машине. Будучи программистом, Вик в совершенстве владеет навыком решения серьезных проблем. К несчастью, подавляющее большинство этих проблем относится к области абстрактной математики и не имеет соприкосновения с повседневными бытовыми задачами, типа как втиснуть жирафа и носорога в хэтчбек.
— А мы сейчас куда? — интересуется Барри, пока мы с Виком пытаемся запихать его на переднее сиденье.
— Ко мне, — говорит ему Вик.
— Нет, до того, как к тебе.
— Мне надо заехать заправиться, — говорит Вик.
— Нет, до того как заправиться. Куда мы сейчас?
— Он имеет в виду машину, — говорит Джим. — Мы садимся в машину.
— В какую машину?
Мы с Виком качаем головами. Похоже, нас ждет утомительный вечер.
— Нет, ничего не получится, — говорит Вик. — Ему придется сесть сзади.
— Тогда можно мне сесть впереди? — говорит Джим, приплясывая от восторга. — Можно будет открыть люк.
— Хорошая мысль, — говорит Вик. — Высунешь голову в люк, будешь смотреть, нет ли пробок. Скотт, тебе придется сесть сзади, с носорогом.
Я хлопаю себя ладонью по лбу, демонстрируя свое несогласие.
— А что, если он там насрет?
— Ну, подложим какое-нибудь покрывальце, — говорит Вик.
— Не насру, — говорит Барри, забираясь на заднее сиденье. — Я только-только покакал, на клумбе.
— А почему деревья убегают? — интересуется Барри, глядя в окно.
— Потому что ты злой, — говорит Джим сверху.
Барри моргает, из его серых глаз текут тихие слезы. Я высовываюсь в окно и смотрю снизу вверх на жирафа, высунутого в люк.
— Джим, — говорю я, — не смущай его. Он и так весь растерян.
— Правда? — говорит Барри. — А я даже не знал.
— Барри, — ласково говорю я, — деревья не убегают. Они стоят на месте. Это мы едем мимо деревьев, в машине Вика.
— А я думал, что мы под раковиной.
Вик живет с мамой, в мамином доме, в дальней комнате на втором этаже, где прошло его детство. Как и у всякого программиста, вместо любящей жены у него — любящая мама и навороченный компьютер, самый лучший из существующих на данный момент на потребительском рынке. Он говорит нам: «Садитесь», — но у него в комнате только один стул, так что Вик сбрасывает с кровати книги по программированию, и мы садимся на кровать. Я — в головах, Джим — посередке, а Барри — в ногах. Барри сосредоточенно смотрит в потолок.
— Что он там высматривает, Джим?
— Трубы, — отвечает Джим. — Он думает, что мы под раковиной.
— Барри, это комната Вика.
— Правда? — говорит Барри. — А я даже не знал.
Я интересуюсь у Барри, играет ли он в компьютерные игрушки.
— Да. То есть нет. То есть не знаю.
Вик уже загрузил компьютер и теперь набирает команды на клавиатуре. Барри сосредоточенно наблюдает за пальцами Вика.
— Смотри на экран, — говорю я ему.
— Какой экран?
Вик стучит пальцем по краю экрана.
— Вот экран.
— В этой серой коробке, Барри, — говорю я, — вся жизнь нашего Вика.
