– Дайрмид, сходи, пожалуйста, к Мунго, скажи, что у меня родилась прелестная дочурка, – попросила Сорча. – Я думаю, слуг эта новость тоже обрадует.
Дайрмид кивнул, поцеловал сестру и вышел из комнаты.
Микаэла взяла у Сорчи ребенка, послушала дыхание, померила пульс – девочка дышала ровно, сердечный ритм был в норме. Поцеловав новорожденную в лобик, она перепеленала ее, еще раз с любовью оглядела и отнесла матери. Сорча сразу приложила дочку к груди, а Микаэла подошла к окну и села на скамью в нише.
За каменными стенами замка царила темнота, хотя до рассвета, по-видимому, оставалось не больше часа. По камню били блестящие дождевые струи, внутрь задувал морской ветер, холодя щеки. На Микаэлу вдруг навалилась ужасная усталость… Молодая женщина прижалась лбом к оконной раме и замерла, уставившись во тьму. Все ее чувства были обострены до предела, душа сделалась хрупкой и ранимой, словно только что вылупившаяся из куколки бабочка. Торжество жизни, свидетельницей которого она только что стала, – вот истинное чудо! И почему она раньше не замечала, как прекрасен мир вокруг нее, сколько красоты в самых простых, обыденных вещах?
Микаэла всей грудью вдохнула пахнущий морем воздух, наслаждаясь покоем и прохладой, и по-новому, с любовью, оглядела мокрые от дождя стены, искрившиеся в полумраке, как черные бриллианты. За ее спиной Сорча баюкала свое дитя, что-то нежно ему нашептывая, а Микаэле вдруг стало одиноко. Ей захотелось услышать ласковый голос Дайрмида, почувствовать на плечах его сильные руки…
Скрипнула дверь, Микаэла радостно обернулась, надеясь увидеть лэрда, но это был Мунго. При виде Сорчи с младенцем его худое лицо с резкими чертами осветила восхищенная улыбка, сделавшая его почти красавцем. «Он безумно любит Сорчу, но не может этого показать», – с грустью подумала Микаэла. Желание увидеть Дайрмида сделалось нестерпимым. Вскочив на ноги, она быстрым шагом направилась к двери, и выражение ее глаз, должно быть, выдало ее с головой, поскольку Мунго и Сорча понимающе переглянулись.
– Дайрмид пошел на берег, – тихо сказал Мунго.
23
Микаэла увидела лэрда еще издали – его высокая фигура темнела сквозь пелену дождя у самого обрыва. Придерживая хлопавшие на ветру юбки, молодая женщина остановилась в сомнении. Похоже, он с головой ушел в свои мысли, стоит ли его беспокоить? Не обращая внимания ни на бивший в лицо дождь, ни на пронизывающий ветер, раздувавший складки пледа, Дайрмид стоял с гордо поднятой головой и смотрел на восток, где на темном горизонте появилась бледная серебристая полоска, предвещавшая скорый рассвет.
Не решившись нарушить его уединения, Микаэла собралась повернуть назад, но внезапно ветер сорвал у нее с головы черное вдовье покрывало, и оно полетело над обрывом, словно огромная птица.
Дайрмид обернулся, но не тронулся с места, и Микаэла медленно двинулась к нему, стараясь рассмотреть его лицо сквозь дождь и темноту. Почему он молчит? Почему не сделал даже шага навстречу?
Неожиданно горец открыл ей свои объятия, и Микаэла, забыв все сомнения, бросилась ему на грудь. Он обнял молодую женщину и стал покрывать поцелуями ее лоб, щеки, уголки губ, а потом принялся гладить ее спутанные, мокрые от дождя волосы. Она обхватила обеими руками его талию, спрятала лицо на могучей груди, и ей сразу стало покойно и тепло. Когда Дайрмид поцеловал ее, она застонала от радости и облегчения.
У губ Микаэлы был привкус слез, морского ветра и чистой дождевой воды, струившейся по ее лицу. Дайрмид поцеловал ее так жадно, как будто этот поцелуй мог навеки соединить его с Микаэлой душой и телом. Ее руки обнимали его, ее губы отвечали ему, она плакала, давая выход своим чувствам, и он вдруг пожалел, что мужчины не имеют на это права…
Дайрмид пришел к обрыву один, в надежде окончательно изгнать из своего сердца застарелую боль и обрести наконец долгожданный душевный покой. Эта боль не покидала его после рождения Бригит, но свершилось чудо – ребенок Сорчи остался жив, и боль начала утихать, мало-помалу уступая место тихой радости. Дайрмид чувствовал себя обновленным; он знал, что до конца своих дней не забудет того печального дня, когда родилась Бригит, но теперь уже не будет корить себя за то, что случилось. Гибель брата и матери Бригит – не его вина, он сделал все возможное для их спасения, но им просто не суждено было выжить. Только что на его глазах Микаэла точно так же боролась за жизнь Ангелики и, казалось, проиграла, но, к счастью, на сей раз судьба была на их стороне.
Дайрмид расправил плечи, глубоко, с облегчением, вздохнул и прижал Микаэлу к сердцу. Он свободен! Вместе с болью в прошлое ушли и ее спутники – сожаление и гнев, их смыли дождь и слезы Микаэлы. С кончиной Анабел рухнула темница, в которой томилась его неприкаянная, обреченная на вечное одиночество душа, он обрел мир с самим собой и надежду на счастье!
Ощущая в своих объятиях хрупкое тело Микаэлы, Дайрмид вдруг почувствовал, что его переполняет благодарность. Как он мог не понять, что эта женщина сама – настоящее чудо! Несколько месяцев назад, бездумный и бесшабашный, он потребовал, чтобы она исцелила Бригит, а она подарила ему другое счастье – свою беспредельную любовь. Только дурак мог не оценить этого поистине царского дара!
Ему так много надо было ей сказать, но он только еще теснее прижал ее к себе и поцеловал, надеясь, что губы и руки скажут о его чувствах красноречивее слов. Главное – она с ним, она принадлежит ему вся, без остатка, а слова могут и подождать!
Он снова приник к ее раскрывшимся губам, лаская языком теплое влажное нёбо и чувствуя, как по его телу разливается пламя желания. Дождь усилился, но Дайрмид его не замечал. Микаэла была такой теплой, мягкой, податливой… Едва оторвавшись от ее губ, он снова припал к ним, как умирающий от жажды припадает к живительной влаге, и вдруг явственно ощутил, что по телу Микаэлы пробежала дрожь.
– Боже, ты совсем вымокла, родная! – опомнился Дайрмид. – Почему ты не надела плащ?
Банальные слова, но он и не смог бы сейчас сказать ничего иного; его переполняла любовь, перед силой и глубиной которой он терялся, испытывая лишь одну потребность: защищать, обнимать, любить Микаэлу.
Любить ее… От этой мысли у него перехватило дыхание, по коже побежали мурашки.
– Давайте вернемся, – пробормотал он, задыхаясь, и, не дожидаясь ответа, поднял ее на руки и понес обратно в замок.
Покорное тело Микаэлы показалось Дайрмиду почти невесомым, но по тому, как она устало опустила
