оттопыренных ушей и курносого носа в веснушках, до обутых в тридцать пятого размера берцы ног, особенно задержавшись на торчащих из трижды подвернутых рукавов худых руках, более похожих на ветки. Уши тем временем подвергались массированной атаке:
— Ой, дядя Паша, я такая радая, Вы просто не представляете! Мы с ребятами-девчатами уже сдружились, а тут ведь привидеться расстаться. Да и вообще — шутка ли — тремя взрослыми командовать. Но я справлюсь! Просто как-то все равно не по себе. Я так рада, что вы тоже с нами, а можно я в в вашем отделении буду? Ой, наверное нельзя — вы ведь тут всеми командуете? Правда? Вот все ребята удивятся, что я Вас хорошо знаю…
— Машка, ты что тут делаешь? — ошарашенная новостями голова очевидно не нашла более глупого вопроса для озвучивания, пока глаза, все еще не веря, продолжали пялиться на невесть как тут оказавшуюся двоюродную племянницу.
— Ой! — полыхнув налившимися кровью ушами, девушка быстро оглянулась и, закусив губу, покраснела лицом так, что на нем как подсолнухи на маковом поле выделились даже самые мелкие веснушки, — Извините… Товарищ командир, разрешите стать в строй?!
И окончательно смутившись и не дожидаясь ответа, подхватила свой рюкзак, нырнула в середину некоего подобия строя, который образовали вновь прибывшие возле своих «чемоданов». Павел Федорович обвел глазами эту не слишком прямую шеренгу — никого старше четырнадцати лет в ней наблюдалось — и наконец понял, что все вокруг смотрят исключительно на него. Руки сами сорвали с пояса коробочку рации.
— Колобок, твою мать! Ты соображаешь вообще что ты делаешь?!
— Могилу… себе… копаю… А к чему интересуешься? — раздался из динамика голос перемежаемый пыхтением.
— Какую могилу? — кажется сегодня был день дурацких вопросов.
— Аааа… Это наш военрук так… часто…говорил — «солдат перед боем должен старательно окопаться — чтобы не утруждать противника рытьем могил после боя». Ты… дело… говори! — пропыхтели в ответ.
— Бл. ть!! А я что спрашиваю?! Ты, сука, кого мне прислал???
— Операторов мобильного противотанкового ракетного комплекса «Малютка». Единственного, между прочим, нашего козыря против бронетехники карателей. А ты, бл. ть чего ждал?! Чудо богатырей?! Да где я по-твоему их возьму в такие сроки, и вообще — кого можно обучить за два месяца на оператора, не привлекая при этом внимания? — Голос вдруг упал с повышенных тонов и стал очень усталым и тусклым. — Только заядлых геймеров… Сначала — обучение теории и тактике под видом прохождения новой игрушки. Потом сетевые соревнования, чтобы отобрать лучших. Потом летний лагерь, где выигравшим в качестве приза позволено самостоятельно склеить игрушки из стеклоткани и даже провести настоящие боевые стрельбы…
Далекий голос помолчал, а потом от души выматерился.
— Так что принимай, Федорович, нашу самую грозную силу под свое командование — семьдесят четыре сопляка и соплячки от двенадцати до пятнадцати и триста пусков. Потому как больше все равно ничего нет.
— Ну и сука ты, Колобок…
— Я знаю. Война все спишет. А проиграем — никто на возраст смотреть все равно не станет. Не мне тебе это объяснять. — Последовала такая долгая пауза, что показалось, будто собеседник отключился, но все же он продолжил: — Ты только вот что учти… и остальным передай. В этом возрасте детишки очень смелые, просто потому, что в смерть не верят. Так что в бою их слушаться, как господа бога, но как отстреляются — совать в подмышку и волочь в тыл. У вас именно для этого три здоровых мужика в расчете — передай, что без оператора, в любом состоянии, и прицела — им назад к своим лучше не выходить. Головой отвечают.
Опять пауза закончившаяся: «Заболтался я с тобой, а у меня через двадцать минут гости. Не копайтесь там. Отбой», — и Павел, отняв рацию от уха, встретился глазами с почти полутысячей взглядов. Пришлось, горкнув: «Смирно», — привести и себя и остальных в чувство. Действительно, надо было еще очень много чего сделать.
Война ждать не будет.
Закрывается неприметная дверь с надписью «Щитовая?67/2», пряча за собой проход в резервный командный пункт планетарной обороны. Увы, в данный момент совершенно бесполезный, мощность выведенных на низкую орбиту глушилок такова, что сейчас на планете не работают многие бытовые приборы, а не только вся связь.
Невольно хмыкнул, похоже, многим придется теперь увидеть реверс широкого проникновения в жизнь беспроводных технологий, оно конечно удобно, когда кофеварку можно включить не вставая с дивана, или просмотреть содержимое холодильника прямо с работы и прикупить нужных продуктов, но вот когда в общую сеть подключаются заодно и газовые колонки… Чтобы там не орали производители про устойчивость их устройств к хакерским атакам, но если брешь в защите вдруг обнаружится, то шуму будет много. Пару кварталов взлетевших на воздух — это действительно не тихое действие.
Чуть не споткнулся, вспомнив, что управление всем коммунальным хозяйством тоже идет в основном через воздух. Хрен с ними, со светофорами, без света сложнее, а вот если на насосных станциях операторы не догадаются сбросить давление, или то же не сделает за них автоматика, будет настоящая «бомба ЖЭК: ни воды, ни света и в говне по колено». Гидроудар в канализационных и водонапорных сетях такая штука, которая может вызывать смех только в пересказе, а вот имеющим дело с ликвидацией последствий, будет совсем не до смеха.
Унылые стенки подземного туннеля со змеящимися по ним кабелями сменяются развилкой. Кажется мне налево, к «дальней будке», в этом подземном лабиринте под космодромом КП может проработать еще не один год, оставаясь необнаруженным. Слишком велики эти технологические пространства, слишком много тут всяческой аппаратуры, которую просто так не выключишь. Собственно потому его здесь и разметили.
А ведь связь понемногу восстанавливается и значит это только одно — надо спешить. Операция по «умиротворению» вошла в новую фазу, на которой нужно управление собственными войсками. А вот тут им хрен — превращенная в громадный постановщик помех «гражданская» сеть спутников способна сильно попортить удовольствие кому угодно. Перехватить управление над ними не выйдет, а вылавливать поодиночке — занятие нервное и весьма рискованное. Но, тем не менее, надо спешить, до высадки противника на поверхность осталось мало времени. Стены отражают эхо прерывистого дыхания, все верно — стимуляторы могут заставить забыть о прожитых спокойных годах и десятках лишних килограммах (взяв в качестве платы пару лишних лет жизни, но тут не до жиру), но не отменят ни того ни другого.
Думаю, со всей этой беготней я один-два десятка кило скину, если переживу следующих два часа — спутники сообщают о сходе с орбиты «вертикальника» с десантом, и глиссада у него явно упирается в космодром. Что ж, можно себя поздравить — ближайшие тактические планы противника угаданы верно. Осталось мелочь — отыграть свою партию хотя бы на «уд» (забавно, только сейчас понял всю двусмысленность этой оценки), а дальше уж пусть другие расхлебывают эту кашу. Без меня. Сам не хочу, но — надо.
Вот, наконец, и выход и, что самое забавное — я умудрился не заблудиться. На выходе меня встречают: готовая, установленная на пусковую «Малютка», и почти отрытый окоп полного профиля с двухметровым бруствером — по-другому нельзя. Спасибо расчету, даром времени они не теряли, но я человек суеверный, потому отбираю лопатку у второго номера и принимаюсь зарываться дальше самостоятельно — не политый собственным потом окоп может и не защитить. Расчет тем временем таскает ведрами воду и льет на бруствер, все правильно, мера совсем не лишняя.
Ну вот, до прибытия гостей еще семь расчетных минут, а у нас уже все готово. Бруствер пролит и замаскирован снятым дерном, все заодно накрыто специальной тканью, поглощающей радиоволны, и сглаживающей контуры накидкой. Теперь можно начинать мандражировать.
Больше всего беспокоит непонятная возня ребят Дневного прямо в том месте, куда сейчас нацелен нос «Малютки». Что они там делали — расчет не понял, но на закладку фугаса вроде непохоже — не нужна
