для этого катушка диаметром за два метра, установленная на грузовик. И вообще непонятно, для чего она нужна. Еще можно поволноваться на тему, что пилоты в последний момент передумают и сядут где-нибудь в другом месте. Вертикальник в состоянии сесть где угодно, но эти зачем-то прутся на подготовленную площадку космодрома, стереотип мышления, не иначе.
Правда это я на них наговариваю, такие объекты и положено захватывать в первую очередь и максимально неповреждёнными, а противопоставить даже пушкам спускаемого аппарата практически нечего. Мало что может взять броню, а скорострельные стомиллиметровки, рассчитанные на отражение атаки перехватчиков в восьми башнях, быстро перемешают с землей кого угодно.
Вот и легок на помине, на фоне восхода появляется и стремительно снижается, целясь на посадочный стол, немалых размеров овал. Больше всего корабль похож на закрытый куполом от дождя стадион. А что — длина по наибольшей оси больше ста тридцати метров, высота с шестиэтажный дом, так что вполне похоже.
Внутри этого подарка батальон десанта с техникой и приданный для усиления артдивизион самоходок — под сто единиц техники и до тысячи человек. Все это требует немало места и имеет значительный вес. Вот тут меня и пробил пот, не потому, что в напяленном балахоне ОЗК было жарко, а в противогазе еще и нечем дышать. Нет, пот был холодным и неприятно стекал вдоль хребта. Только увидев этого монстра, становилось понятным, насколько сложно будет его завалить.
Обывателю свойственно преувеличивать мощь ядерного оружия. В реале возможности даже стратегических зарядов в мегатонну и выше дают вполне скромные зоны поражения и практически не в состоянии разрушать специально защищенные сооружения. Например, вывести из строя пусковую шахту межконтинентальной ракеты непрямым попаданием практически невозможно, просто не хватит мощности заряда.
Про заряды тактически и говорить нечего — экипаж танка может чувствовать себя в относительной безопасности уже на удалении в триста метров от эпицентра, за полкилометра — ему и вовсе ничего не грозит.
Так что теперь я терзался выбором — ядерный взрыв упакованной в боевую часть «Малютки» боеголовки вполне мог опрокинуть снижающегося монстра ударной волной, если целить по поверхности вблизи точки приземления. Так и думал сделать, пока не увидел этого парящего монстра, все же восемь двигателей, установленные на поворотных консолях, каждый тягой за триста тонн номинально и втрое больше на форсаже… Двадцатикилотонная боеголовка показалась шутихой.
Вертикальник тем временем завис в полукилометре над поверхностью и плавно пошел вниз, становясь на глазах все громаднее. Значит, надо бить в борт в том момент, когда двигатели поднимут с земли клубы пыли, ослепляя собственную оптику. Посадочный стол, он конечно чистый, но не настолько — сверхзвуковые потоки отбрасываемого воздуха легко сдуют не только грунт, им вполне по силам поднять в воздух многотонные плиты перекрытия. Не спеша беру «на три точки» будущее место посадки, мало ли, по идее консоли двигателей должны быть видны по любому, но пусть меня подстрахует автоматика.
Да уж… автоматика — с сомнением оглядываю замершую на направляющей ракету, в очередной раз поражаясь некоторым не самым широко известным вещам. Все думают, что для производства такого оружия нужны многомиллиардные инвестиции, высокие технологии и много еще красивых и грозных слов. В принципе это верно, но можно в любом сетевом музее взять чертежи ПТУРСа [18] почти столетней давности. Для его производства хватит «мощностей» школьного кабинета труда — литой из пластмассы или клееный из стеклоткани корпус, два твердотопливных двигателя, которые способен набить любой аккуратный человек, простейшие электродвигатели на рулях, вытачиваемый на простейшем токарном станке гироскоп с механическим запуском, и стандартный трехжильный провод в катушке длиной три километра.
Видимо «Малюток» действительно собирались производить в школах, не отвлекая от белее серьезной продукции заводы, во всяком случае у нас это вполне получилось, тем более, что все относительно дорогостоящие части вроде аккумуляторов находятся не в ракете, а на месте пуска.
Чертов вертикальник повисает в воздухе на высоте четыреста, и я скрючиваюсь на дне окопа, бормоча обрывки позабытых с детства молитв — сейчас они там осматривают окрестности, не веря, что никто не собирается препятствовать высадке. Если заметят, то не поможет ни окоп, ни бруствер. Не должны, конечно — в ракете почти нет металлических деталей, да и накрыто все надежно, но удача — барышня переменчивая.
Когда же это закончится? Секунды ожидания тянутся как годы, в сапогах наверно уже хлюпает от пота, а эти все висят — могут себе позволить. Ядерные двигатели практически не потребляют топлива в пределах атмосферы. Засасываемый снаружи воздух нагревается, и даже частично ионизируется, проходя через реактор, после чего подается в сопло, где расширяясь создает подъемную силу. Очень экологически чистый двигатель, как это ни парадоксально, никакой отравы, которую сотнями тонн исторгают из себя химические двигатели, ни даже высокотемпературных струй. И радиации тоже никакой — самые долгоживущие изотопы просуществуют с десяток минут.
Надежность тоже на высоте — воздух в рабочую зону двигателя нагнетается эжекционными насосами, центральный реактор разогревает хранящуюся в баках воду и перегретый пар подается в маршевые двигатели. Помимо отсутствия в этой схеме движущихся частей присутствует дополнительный уровень безопасности — даже при катастрофе маршевые двигатели не смогут пойти в «разнос». Водяной пар дает многократный прирост реактивности реакторов, если перестать его подавать, цепная реакция заглохнет сама собой и движки не перегреются даже при отсутствии охлаждения, их конструкция такова, что без поступающего извне замедлителя они работать не могут.
Ну, наконец-то! Спустя несколько километров сожженных нервов и всего две с половиной секунды висения вертикальник начинает снижение, поднимая вокруг клубы пыли и земли. Есть пара секунд — оглянуться на обреченный город. Где-то там многокилометровой змеей уходит в сторону гор колонна беженцев, им вряд ли что грозит — ветер северный. Но сам город убежать не сможет.
Не везет Прерии со столицами — уже второй предстоит превратиться в мертвый, убивающей все живое радиацией город.
Нет, двадцатикилотонный заряд это сделать не в состоянии, как и двигатели вертикальника — их выхлоп и вовсе минимален, но вот вместе… Двигатели не в состоянии пойти «в разнос», генерируемый ими поток нейтронов для этого недостаточен, но вот что будет, если их облучить потоком нейтронов снаружи? Вариантов масса — от получения взрыва мощностью в двадцать, но уже мегатонн, до «простого» разбрасывания содержимого по окрестностям относительно ровным слоем. Все зависит от конструкции самих двигателей, которую, разумеется, не найдешь в общем доступе. Может и вовсе ничего не произойти — но это уже из области чудес.
До поверхности оставалось еще метров семьдесят, и даже тут, за полтора километра, ветер, поднятый двигателями, начал трепать маскировку, когда от земли к брюху снижающегося корабля поднялись хорошо видимые в прицеле огненные столбы. Не менее двенадцати огненных факела ударили в стороны, слегка не доставая, впрочем на фоне пылевой бури они смотрелись совсем негрозно, а потом — автоматика отключила картинку, оставив перед глазами гаснущее изображение расходящейся под днищем вертикальника огненной спирали.
Поверхность качнулась — на дне окопа, куда я рефлекторно рухнул, подумав, что Дневной мыслил аналогично и не пожалел для прибывающих ядерного фугаса, но эта мысль была ошибочной. До ушей вслед за «сейсмическим» толчком донесся звонкий удар и стон сминающегося металла, и рев маршевых двигателей вдруг сменился тишиной.
Пришлось вылезать и смотреть на результаты чужой работы. Результаты впечатляли.
На первый взгляд спускаемый аппарат был совершенно целым, вот только совсем не спешил опустить аппарели и исторгнуть из себя волну людей и техники. Что было неудивительно — второй взгляд отметил стойки амортизаторов, вылезших наружу через бронированный купол. Приняв на себя многократно превышающий штатный вес, опоры выполнили свой долг до конца, погасив часть энергии удара за счет собственной деформации. «Лапы» боковых опор загнуло вверх и теперь лежащий «на брюхе» вертикальник здорово напоминал дохлого паука.
Почесал невесть откуда взявшуюся шишку на лбу, сунул в кобуру маузер (вот уж дурацкая привычка — хвататься за оружие в поиске успокоения) и наконец, понял изумительную задумку Дневного.
