событием не слишком важным, чуть ли не избавлением от необходимости продолжать мучения.
Но мы успели — успели поставить между собой и летающей смертью тонкую нитку «мельниц» вдруг оказавшуюся неодолимой стеной. Успели — хотя был момент когда казалось что все труды были совершенно напрасны и зашедшие со стороны моря два вертолета сейчас обрушатся на хвост уходящей колонны. Страшно даже подумать что могли натворить два «крокодила», да и взвод разведчиков в их трюмах мог легко свести на нет все усилия и потери. Все же не ополчению тягаться с профессионалами, даже если б и смогли задавить массой то крови при этом пролилось бы море.
Спасла развернутая «на всякий случай» завеса из десятка «малюток». У меня были большие сомнения в эффективности стрельбы из этих игрушек по воздушным целям, пусть и не слишком быстроходным и с применением автоматики наведения, да и расстояния между постами было чуть не два километра. Но операторы неожиданно показали класс и в четыре пуска, прорыв оказался очень удачно посреди стыков участков, завалили оба аппарата. Совершенно неожиданно экспериментальные БЧ, со стреловидными поражающими элементами, оказались очень эффективны. Видимо мы несколько переоценили степень бронирования…
Брошенные на выручку к сбитым три аппарата напоролись на «линию» и получили такой разгром, что теперь противник наверняка уверен в наличии у нас самых современных мобильных комплексов ПВО. Во всяком случае больше в нашу сторону они не летали.
Защитников руин города пришлось заставлять эвакуироваться буквально угрозами — они явно собирались стоять там насмерть до последнего патрона и человека. Пришлось наорать что своим геройством они не дают подкреплению противника выйти в район космодрома и крепко там завязнуть за оказанием помощи пострадавшим. Только после этого накал уличных боев пошел на спад, а через море потянулись всякие мелкие кораблики увозящие последних защитников столицы.
Кстати о кораблях… Беженцы как раз достигли временного лагеря, да и всем остальным надо дать хоть какое-то объяснение происходящего. Войны выигрывают не новое оружие и тактика, а люди. Им предстоит сначала победить свои сомнения…
Так что пользуюсь восстановлением связи и отдаю команду центру управления сбросить в общий канал песню — первый выстрел в информационной войне. Войне за души людей.
Надо дать понять, что то что с ними произошло уже было раньше. И далеко не им первым кажется, что мир рухнул и пути дальше нет. От того над превращенной в руины планетой зазвучали слова:
Война не понимает нас…
Если и есть что-то в жизни постоянное, так это инструктажи. В целом — оно конечно все правильно — надо же знать, где свои, а где чужие, пароли и частоты связи, без которых тебя элементарно не пустят назад через периметр охраны. Да и для регулярно влипающей в передрягу разведки — помощь летунов и артиллерии бывает порой ой как нужна.
Вот только очень уж часто полезность получаемых сведений оказывалась весьма сомнительной. Пароли бывали просроченные, частоты менялись, а свои и чужие располагались совсем не там, где мнилось штабным, они зачастую и местонахождение собственной задницы могли определить с трудом, двумя руками сразу. Ну а куда наводили свои стволы вызванные на подмогу артиллеристы, или сбрасывали свои подарки летчики — известно только богу, и то на этот счет имеются некоторые сомнения. То, что своих порой приходится бояться больше, чем противника — уже давно вошло в плоть и кровь.
Капитан и командир разведвзвода, похоже, что «вечный» комвзвода, но это его давно уже не волновало, Савельев Василий Петрович, выплюнул окурок в перемешанную гусеницами БМД-шек грязь, и задумался о ее происхождении — сухо ведь вроде. Хотя удивляться тут было совершенно нечему — в любом полевом лагере, а теперь выходит, что и на любой планете, было или грязно, или пыльно. Пыль он любил меньше.
Но надо было все же заканчивать с перекуром и попытаться найти в разворачивающемся бардаке собственное начальство. За спешно развернутой линией обороны из нескольких стационарных автоматических огневых точек и спешно сооружённых из подручных средств капониров для несущей дежурство техники разворачивался подлинный хаос в котором в разных направлениях сновали бойцы, разгружались и устанавливались палатки, чтобы быть через пару минут свернутыми и загруженными назад, над всем этим раздавался рев переезжающей техники и перекрывающий его мат. Армейские тыловые будни, одним словом, все дружно изображали деятельность, опасливо поглядывая в сторону периметра.
Там, за линией постов и километровой простреливаемой «нейтралки» начинались безмолвные руины. Еще дальше, за несколько километров, раздавалась не слишком громкие и частые звуки стрельбы. На самом деле лагерь находился в тылу, но всеми присутствующими воспринимался чуть ли не как передовая. С другой стороны ощущение опасности не было ложным — вообще непонятно какой идиот расположил все так близко к городу. Если до вечера зачистка не будет закончена, то ночью инсургенты смогут спокойно просочиться в окрестные развалины и начать сильно портить жизнь снайперскими обстрелами. Это если хлопки разрывов мин в городе принадлежат нам, если же это минометы сепаратистов, то будет и вовсе кисло.
Сплюнув в грязь, и тем выразив свое отношение к типичному идиотизму командования, Василий все же отправился искать в творящемся бедламе штаб — дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, но опаздывать, пусть и на никому ненужный мозготрах, это непорядок.
Штаб обнаружился, как и ожидалось, в «глазе урагана» — на небольшом островке спокойствия, внутри выстроившихся «коробочкой» БМДшек стояли два штабных кунга, связисты, и были даже развернуты две больших палатки и еще одна в виде открытого с трех сторон навеса — походная столовая,
