Впрочем, в этот вечер ему было не до предпраздничной кутерьмы — его страшно раздражала дерзкая самонадеянность сэра Руперта. Черт возьми, у него просто уже не остается терпения! Во время их поездки с Мэри он узнал об этом человеке больше, чем ему хотелось бы знать. Вопиющая заброшенность земли, полное пренебрежение и жестокость к арендаторам… С тех пор Хью навел кое-какие справки и узнал, что баронет выжимал из фермеров все до последнего пенса, в то время как их дома уже давно стояли без ремонта и каждое поле было распахано, хотя всякому хорошему хозяину известно, что земля должна отдыхать. Сэр Руперт был безжалостен, и недовольство им со всех сторон росло с каждым днем.
Но мнение Хью о баронете резко изменилось не только из-за положения дел в его владениях. Какие бы преступления ни совершил Белый Принц и какого бы он ни заслуживал наказания по закону, настойчивое желание сэра Руперта найти его и повесить казалось Хью подозрительным. Во всяком случае, это желание входило в противоречие с теми бедствиями, которые Хью наблюдал во время их поездки с Мэри. Однако когда он попытался высказать сэру Руперту свое мнение, что, пока Англия не в состоянии прокормить свой народ, властям не следует так сурово карать поступки «благородных разбойников» — таких, как Белый Принц, — сэр Руперт назвал его якобинцем и заявил, что не желает слушать такие еретические мысли.
Тогда Хью попытался затронуть вопрос о Хлебных законах. Но сэр Руперт только приподнял брови и сказал, что эти законы дали возможность таким, как Хью, поддерживать свое хозяйство. Разве его арендаторы не продали свои продукты по самым выгодным ценам? Хью хотел было заметить, что при таком скудном урожае каждый пенс приходилось снова вкладывать в семена и удобрения, но он понимал, что это ни к чему не приведет.
Впрочем, Хью и не желал ссориться с баронетом. Вместо этого он спросил, не узнал ли сэр Руперт чего- нибудь нового.
Когда баронет сообщил ему в весьма резкой форме, что один из его солдат — он так и выразился: «моих» солдат, — проследил, как бандит скрылся в Хэверседж-Парке, Хью кровь бросилась в голову.
Все было ясно. Если кто-то из его прислуги замешан в этом, значит, человек, которого он знал и который пользовался его доверием и уважением, может быть в любую минуту схвачен и повешен вместе с Белым Принцем.
После того, как сэр Руперт уехал, Хью целых полчаса просидел в библиотеке, обдумывая то, что он услышал. Он был вынужден признать, что кто-то в его доме мог быть связан с Белым Принцем — во всяком случае, такую возможность нельзя было исключить. Но кто? Единственным человеком, чьи убеждения вполне соответствовали действиям Белого Принца, была Мэри. Но это вздор! Она ведь в Дербишире совсем недавно. У него есть множество друзей в Брайтоне, и они часто упоминали о ней в своих письмах к нему. Она была там очень заметной фигурой, много занималась благотворительностью. Да и вообще, не похоже, чтобы Мэри вела все это время двойную жизнь.
Но кто же тогда? Припомнив каждого работавшего у него слугу, Хью пришел к выводу, что ни один из них не мог надолго отлучаться из дома без того, чтобы это не заметили. Он так и не решил, кто бы это мог быть, но сэр Руперт вел свое расследование очень тщательно, и ошибка была маловероятна.
Поэтому Хью и дожидался сейчас в лабиринте, топая от холода ногами. Если этот предатель узнал о посещении сэра Руперта, он наверняка постарается немедленно сообщить об этом своему главарю.
«Сколько же мне еще придется ждать?» — думал Хью, сжимая и разжимая кулаки, чтобы согреть стынущие пальцы.
И тут за дверью галереи, выходившей в парк, мелькнула тень. Дверь открылась, и из дома вышел высокий мужчина. Он направился к конюшням — украсть лошадь? Встретиться там с кем-то?
Не успев даже подумать, Хью выбежал из лабиринта и бросился за мужчиной. К несчастью, снег громко скрипел под его сапогами в тишине ночи. Человек обернулся, увидел его и, кинувшись к двери, из которой только что вышел, исчез в темноте.
Хью бежал изо всех сил, но оказался у двери десятью секундами позже. И эти десять секунд решили все.
Услышав, как хлопнула дверь, Мэри испугалась. Вскочив, она уронила иголку и наперсток, ленты попадали с ее колен. В коридоре послышались торопливые шаги, приближавшиеся со стороны галереи. Дверь гостиной распахнулась, и на мгновение она увидела изумленные глаза Кита. Но он тут же исчез, захлопнув дверь. Она услышала его шаги в холле по направлению к черной лестнице.
Мэри не могла понять, что происходит. В коридоре снова послышались шаги — на этот раз более тяжелые. Кто-то прошел мимо двери, явно преследуя Кита. Но кому было нужно его преследовать? И почему Кит был одет так, словно собирался выйти из дома в этот поздний час?
Преодолев наконец охватившее ее оцепенение, Мэри бросилась к двери. Распахнув ее, она успела заметить Хью, спешившего к черной лестнице, сбрасывая на ходу плащ. Она вернулась в гостиную и, подождав немного, взяла со стола свечу. Со свечой в руках она снова вышла в холл и прислушалась. Ни звука. Медленно и осторожно она приблизилась к лежавшему на полу плащу. Поднимая его, она услышала за спиной твердые шаги Хью. Он появился на лестнице, ведущей в помещение для прислуги. Мэри высоко подняла свечу, осветив дальний конец холла, и вопросительно взглянула на него. Хью покачал головой, пожал плечами и жестом поманил ее в гостиную.
Поставив свечу на середину стола, Мэри положила плащ на кресло. Хью сел на софу и, нахмурившись, провел рукой по волосам. Он был явно расстроен.
Усевшись в кресло у камина, Мэри наблюдала за ним с сильно бьющимся сердцем. Она не знала, что произошло, но чувствовала, что оказалась в затруднительном положении: Киту явно не хотелось бы, чтобы его разоблачили.
Сказать ли ей Хью, что он преследовал собственного брата? Но почему? Что мог сделать Кит? Мэри ограничилась тем, что спросила:
— В чем дело, Хью? Я ничего не понимаю. За кем ты гнался?
Хью резко поднялся и подошел к камину:
— За предателем, который, как мне говорили, обитает в моем доме! Когда сэр Руперт сказал мне об этом, я не поверил, но теперь… Кто-то только что вышел из дверей галереи. Я хотел было нагнать его по дороге в конюшню, но он предпочел вернуться в дом. Мне ничего не остается, как предположить, что это тот самый человек, которого солдаты видели на днях.
Мэри подумала о Ките, и ей чуть не сделалось дурно от страха. Значит, это Кита преследовали солдаты?!
Хью помолчал, затем отвернулся и, поставив ногу на каминную решетку, уставился в огонь.
— Я не хотел этому верить, но у меня нет выбора — я укрываю бандита. Ты знаешь, кто этот человек? Не будь этот проклятый дом таким огромным, я бы обыскал его немедленно. Но я убежден, что к тому времени, как я осмотрю полдюжины комнат, этот негодяй будет уже на полпути к Фрогвеллу. Мэри, быть может, ты знаешь что-то, чего не знаю я? Ты не слышала какие-нибудь сплетни? Не видела никого, кто бы скрывался здесь?
— Нет, — отвечала она.
В этом Мэри могла признаться честно. И все же совесть мучила ее. Но она не могла выдать Кита.
— Я не могу поверить, что кто-то в доме мог так поступить по отношению ко мне, — мрачно произнес Хью.
Мэри снова подумала о Ките и сжала руки, чтобы унять дрожь. Могло ли так быть, что Кит все это время служил Белому Принцу, используя свое намерение принять духовный сан как прикрытие? Если так, то он, несомненно, очень талантливый актер. А та перемена, которую она недавно в нем заметила? У него бы не было причины менять свое поведение, будь он участником этой игры. Нет, Кит никак не мог быть связан с Лоренсом! Во-первых, она очень сомневалась, чтобы Лоренс ему это позволил. Но, с другой стороны, ей было известно упрямство Лейтонов, и, если бы Кит решил участвовать в делах Лоренса, его бы ничто не остановило…
Погруженная в свои мысли, Мэри машинально наклонилась и начала подбирать с пола иголку, нитки и наперсток. Внезапно ей пришла в голову мысль, что, если Кит замешан в делах Белого Принца, ему грозит такая же опасность, как и Лоренсу. Мэри стало страшно.
— Я знаю, что это не мое дело, — осторожно начала она, — но что сказал тебе сэр Руперт сегодня вечером?
— Если ты думаешь, что это он предложил мне сегодня мерзнуть ночью в лабиринте, то нет, он мне
