поехал бы. Вспоминая свой разговор с ним и его просьбу ничего не говорить Хьюго, Мэри понимала, что он хотел непременно сам попытаться ей помочь. Для Кита было важно доказать самому себе раз и навсегда силу собственного характера.
Но его жизнь оказалась в опасности!
Да, но ведь он остался жив!..
Как ни странно, Мэри удалось разрешить свой внутренний конфликт очень простым соображением: каждый проживает свою жизнь и не отвечает за ошибки других. Поэтому, когда в комнату вошел Хью с поджатыми губами и сердито выпяченным подбородком, она могла спокойно предоставить ему злиться сколько угодно и колени у нее не дрожали.
Хью заложил руки за спину, так что полы его синего сюртука разлетались в разные стороны при каждом шаге. Краска у него на лице резко контрастировала с белоснежным накрахмаленным шейным платком. Он стремительно расхаживал по гостиной, и мебель, мимо которой он проходил, отражалась в начищенных до зеркального блеска сапогах.
Мэри вдруг подумала, что темное золото волос Хью удивительно гармонирует с его настроением. И точно такое же золото подходит к настроению Амабел и к заявлению Кита, что пуля в плече — это всего лишь «славное развлечение».
«Ну и семейка! — усмехнулась она про себя, не обращая внимания на раздражение Хью. — Лейтоны просто не способны жить спокойно и мирно, без приключений, проказ и взаимных нападок».
— Я не могу понять, чему вы улыбаетесь, мисс Фэрфилд, — холодно начал Хью, подойдя к гобелену, где елизаветинская дама распевала под аккомпанемент лютни. — Уверяю вас, я лично не вижу ничего, что могло бы вызывать улыбку. Неужели вас насмешило то, что вчера ночью я едва не потерял брата? Или вам кажется забавным, что моя сестра бог знает сколько времени скиталась по округе с отпетым разбойником, пользуясь при этом незаслуженным сочувствием со стороны наших знакомых? Когда я только подумаю, сколько добра и участия изливалось на нее последние два года, я готов ей шею свернуть!
— Я полагаю, это ты бы мог, — с притворной серьезностью заметила Мэри. — Но боюсь, что это не выход из положения. Тебя бы посадили в тюрьму, а что бы тогда сталось с твоей семьей?
Подражая ему, она заложила руки за спину и отошла к другому гобелену, где елизаветинская дама занималась рукоделием.
Хью стремительно повернулся. Он напоминал ей сейчас огнедышащего дракона. Мэри внезапно вспомнила о Гонории и мистере Белпере в саду. Что, если Хью увидит их из окна? Ей совсем не хотелось, чтобы он нарушил их уединение, поэтому она быстро и решительно выступила ему навстречу, так что ее синие бархатные юбки взметнулись по его сапогам.
Хью зарычал — во всяком случае, издал звук, очень похожий на рычание. Очевидно, этот звук должен был выражать недовольство резкостью ее движений.
Подавив улыбку, Мэри остановилась у камина и повернулась к нему. На этот раз Хью подошел к ней совсем близко, глядя на нее в упор.
— Ваше легкомысленное поведение удивляет меня, мисс Фэрфилд!
Игнорируя его официальный тон, она сказала:
— Беатриса говорила мне, что ты задал бедной Амабел хорошую головомойку.
— «Бедной» Амабел?! Чем она бедная, эта девчонка?
— Она не девчонка, — спокойно возразила Мэри.
— В том-то и беда, — проговорил он сквозь стиснутые зубы. — И ты тоже. Поэтому меня и поражает, что ты могла так беспечно отпустить вчера Кита! Но я пришел не для того, чтобы пререкаться с тобой из-за этого, — рана у него, к счастью, не смертельная. Мне от тебя нужно другое — ты должна все рассказать про твои связи с Белым Принцем. Этому человеку за многое предстоит ответить, и, клянусь богом, он ответит! Как он посмел подвергать опасности жизнь моих брата и сестры?! Он может рисковать собственной жизнью ради дела, которое он считает честным и справедливым, но я никогда не прощу ему, что из-за него Кит и Амабел чуть не погибли! Ты должна сказать мне, кто он. Амабел упорно отказывается назвать его подлинное имя, но она дала мне понять, что ты его знаешь. Это правда, Мэри? Ты знаешь Белого Принца?
Мэри колебалась. Она чувствовала, что больше нет оснований скрывать его личность — особенно после того, как вчера ночью чуть было не случилась трагедия. Все эти игры стали слишком опасными. Мэри была убеждена, что дело идет к неизбежному концу, поскольку Кит был ранен, а с Амабел могло случиться то же самое или что-нибудь похуже.
— Кто он? — голос Хью звучал холодно и равнодушно.
Не размышляя больше ни о чем, Мэри спокойно ответила:
— Лоренс Самеркот.
У Хью был такой вид, как будто он только что получил пощечину. Краска отлила у него от лица, он смертельно побледнел.
— Лоренс Самеркот в Америке! Я слышал, что он купил землю, создал для себя новую жизнь после того, как был лишен наследства. Все об этом знают. Его не может быть в Англии. Белый Принц — это не он!
— Это он. Все рассказы о нем, которые ты слышал, распространил он сам. Я ничего о нем не знала до приезда сюда. Я тоже думала, что он живет в Америке. Но все это время он жил в Эбботс-Энд, разыгрывая еще более сложную игру, чем Амабел. Я только удивляюсь, что его не разоблачили раньше. Я встретилась с ним случайно за день до моего приезда в Хэверседж. Он рассказал мне все о себе и предложил принять участие в ограблении… одного местного землевладельца.
Хью долго смотрел на нее, не отрываясь.
— Так это тебя я целовал?! — воскликнул он наконец. — Это была ты?
— Да, — прошептала она чуть слышно.
— Это невероятно! — Хью развел руками, а потом наклонился к ней, пытливо всматриваясь в ее лицо. — Вокруг меня сплошной обман и интриги. Расскажи мне все, Мэри, пока меня не хватил удар!
Мэри перевела дух и начала рассказывать все, что ей было известно от Лоренса. О том, как поступил сэр Руперт с его наследством, о том, что сама она не виделась с ним после своего приезда в Хэверседж, не считая минутной встречи в Эбботс-Энд две недели назад. Она снова сказала, что до прошлой ночи не имела понятия о состоянии здоровья Амабел.
Когда она кончила, Хью с озадаченным видом покачал головой. Наконец, как будто начиная осознавать только что услышанное, он опустился на софу у камина. Следя за выражением его лица, Мэри старалась понять, о чем он думает, что он собирается делать дальше. Но понять ничего было нельзя, кроме одного: он все еще ошеломлен.
— Значит, ты была сообщницей Белого Принца, которая меня ограбила? Невероятно! — Хью усмехнулся. — Неудивительно, что, обнимая спутницу Лоренса, я вспомнил о тебе. Наверное, какой-то частью моего существа я знал, что это ты! Но черт возьми, Мэри, ты могла так легко и не отделаться! У меня мог быть под рукой пистолет. Я бы мог, наконец, ударить тебя тростью…
Мэри покачала головой.
— Нет, не мог. — Она опустилась перед ним на колени, положив руку ему на плечо. — Ты с самого начала знал, что перед тобой женщина. Я видела это по твоим глазам. Ты бы никогда не ударил женщину. К тому же твой кучер был в опасности: его жизнью ты не стал бы рисковать. Ты недооцениваешь меня, полагая, что я не знаю твой характер. Мне ничто не угрожало, и тебе это отлично известно.
— Но всегда есть доля риска!
— Может быть, но для меня этот риск был вполне оправданным. Хотя, должна тебе признаться, если бы я знала тогда, что ты помолвлен, я бы тебя не стала целовать.
Откинувшись на софе, Хью глубоко вздохнул.
— Я так устал, пытаясь что-нибудь понять! Амабел говорит, что она любит Лоренса. Разве это возможно?
— А почему нет? Меня это не удивляет. Она всегда была в него влюблена — даже двенадцатилетней девочкой. Амабел так же ходила за ним по пятам, как я, в шестнадцать, ходила за тобой…
Что-то болезненное промелькнуло у него в лице.
— Это было давно, — нахмурившись, сказал он.
У Мэри сжалось сердце. Да, это было давно. Помолчав немного, она спросила:
