— Лиззи, дорогая, у вас, кажется, сегодня свидание?
— Да, но…
— Разве вам не пора готовиться?
— Еще только четыре.
— Вздор. Пойдите расслабьтесь. Я хочу побыть со своим Картером. Кроме того, Нэнни поможет мне.
Она присаживается на корточки.
— Мальчики, хотите испечь торт? У нас есть смесь для тортов, Лиззи?
— Всегда.
— Класс!
Она вскакивает и так стремительно пересекает кухню, что ее халат развевается, обнажая длинные загорелые голые ноги. Когда она поворачивается, я вдруг понимаю, что под халатом она совершенно… как бы это выразиться, au naturel[62].
— А теперь… посмотрим… молоко… яйца…
Она все вытаскивает и кладет на разделочный стол.
— Лиззи, где формы?
— В ящичке под плитой, — объясняет Лиззи и, схватив меня за руку, шепчет: — Присмотрите, чтобы она не подожгла себя.
Прежде чем я успеваю спросить, почему такое возможно, она бежит наверх.
— Я люблю шоколадный торт, — провозглашает Грейер.
— У нас только ванильный, котик, — вздыхает миссис Милтон, показывая красную коробку.
— Я люблю ванильный, — кивает Картер.
— Йо-хо! А где же музыка?
Она нажимает кнопку стереосистемы «Банг и Олафсен» над разделочным столом, и оттуда рвется голос Донны Саммерс.
— Иди ко мне, солнышко. Потанцуй с мамочкой.
Картер потрясает руками и сгибает колени. Грейер осторожно подергивает головой в такт, но к тому времени как дело доходит до «По радио», уже успевает разойтись и скачет козликом.
— Здорово, парни!
Она берет их за руки, и вся троица от души наслаждается лучшими хитами Донны Саммерс, от начала и до «Ей трудно давались деньги».
Тем временем я спокойно разбиваю яйца и смазываю форму. Ставлю торт в духовку и, повернувшись в поисках таймера, вижу, как миссис Милтон извивается в танце у игрушечной деревни. У меня возникает недоброе предчувствие.
— Пойду попудрю носик, — говорю я, ни к кому в особенности не обращаясь, и бреду по коридору, открывая каждую дверь в надежде найти ванную.
Включив свет в маленькой комнате, я обнаруживаю четыре манекена в платьях с блестками и с лентами наискосок груди: «Мисс Тусон», «Мисс Аризона», «Мисс Юго-Запад», «Мисс Южные Штаты». Каждый снабжен тиарой, скипетром, вырезками из газет в рамке и жезлом капельмейстера. Каждый стоит в отдельной стеклянной витрине.
Я медленно изучаю детали и перехожу к стене, увешанной глянцевыми, забранными в рамки снимками миссис Милтон: шоу-герл из Вегаса, куда, я полагаю, отправляются все бывшие мисс Южные Штаты. Ряды фотографий, где она — в различных костюмах с блестками и в головных уборах, с толстым слоем макияжа на лице и накладными ресницами — сидит на коленях у какой-нибудь знаменитости от Тони Беннета до Рода Стюарта. И только потом мне удается разглядеть в самом углу моментальный снимок: миссис Милтон в коротком обтягивающем белом платьице, мистер Милтон с поднятыми к небу глазами и священник. Подпись гласит: «Ночная Церковь Любви. Август, 12, 199…»
Я выключаю свет и нахожу ванную. А когда возвращаюсь, застаю миссис Милтон у плиты, обреченно смотрящей в духовку.
— Вы это сделали.
— Да, мэм.
Я только что сказала «мэм»!
— Вы это сделали.
Похоже, она с трудом воспринимает информацию.
— Он почти готов, — заверяю я.
— О, здорово! Кто хочет глазировки?
Она вытаскивает из холодильника шесть туб с разными сортами глазировки.
— Картер, достань пищевой краситель.
Картер и Грейер, прыгая и корча рожи, приносят требуемое. Она выхватывает из шкафчиков пульверизаторы, серебряные шарики и сладкое конфетти и начинает выдавливать из тюбиков пищевой краситель.
— Оууууиии! — вопит она, заливаясь истерическим смехом.
— Миссис Милтон, — встревоженно бормочу я, — думаю, нам с Грейером пора домой.
— Тина!
— Простите?
— Зовите меня Тина! Вы не можете нас бросить! — кричит она не оборачиваясь и сует в рот пригоршню глазировки.
— НЕ ХОЧУ ДОМОЙ! — паникует Грейер, крепко сжимая букет пластиковых ложек.
— Видите, никому не нужно уходить. А теперь… кто… хочет… глазировки?
Она сует руки в миску с глазировкой и горстями швыряет в мальчиков.
— Бои с глазировкой!
Вручает по тубе каждому, и начинается схватка. Я пытаюсь спрятаться за столом, но Тина попадает мне прямо в грудь. В последний раз я участвовала в подобных драках еще в средней школе, но сейчас хватаю тубу с розовой глазировкой и швыряю в нее… совсем немного, меньше столовой ложки. Только отплачу ей за новый свитер, и я — вне игры.
Троица заливается громким хохотом. Мальчики катаются по полу, втирая глазировку в волосы друг другу. Тина подбрасывает в воздух серебряные шарики, и они, словно снежинки, летят в детей.
— Что здесь происходит? — раздается сверху строгий голос Лиззи.
— Ой, сейчас нам попадет, — шепчет Тина. — Картер, мы, кажется, влипли!
Они снова закатываются смехом. На кухне появляется Лиззи. В шлепанцах и махровом халате.
— О Господи! — ахает она, оглядываясь.
Стены, полы, окна — все залито глазировкой. Разноцветные капли падают с карниза.
— Тина! — восклицает Лиззи тоном Злой Колдуньи. — Немедленно в ванну.
Тина с удрученным видом начинает плакать, она кутается в халатик, облепивший ее впечатляющую фигуру.
— Но я… мы… мы просто играли. Пожалуйста, не говорите Джону. Вам ведь было весело, правда, мальчики?
— Очень. Не плачь.
Грейер осторожно гладит ее по голове, размазывая розовую глазировку.
Тина смотрит на Лиззи и вытирает рукавом нос.
— Ладно, ладно, — бормочет она, присаживаясь перед мальчиками. — Мама пойдет и примет ванну, о'кей?
Она в свою очередь гладит каждого по голове и идет к лестнице.
— Приходи еще раз, Грейер, и поскорее, хорошо? — говорит она, прежде чем исчезнуть внизу.
— До свидания, Тина! — кричит Грейер.
Я жду, что Картер начнет протестовать, просить ее вернуться, но он молчит. Мы раздеваем мальчиков, и Лиззи дает мне пижаму Картера и пластиковый пакет для вещей Грейера. Включаем кассету с «Книгой джунглей» и пытаемся отчистить кухню.
— Черт бы все это побрал! — шипит Лиззи, ползая с тряпкой на четвереньках. — Что, если мистер Милтон заглянет сегодня домой?! Если он все это увидит, то непременно отошлет ее в Хейзлден. Для
