— Ответь нам.
— Шайло, мы спрашиваем тебя.
— Отвечай, брат, — проговорил Хеварин нарочно не громко, так что остальным пришлось утихнуть, прислушиваясь к нему.
Шайло посмотрел ему в глаза. Что он там увидел, Лукас понять не мог, но видел, как Шайло вмиг напрягся и уже другим голосом сказал.
— Он пал, — слишком натянуто, — за порок.
— Откуда в легионере порок? — Поинтересовался Ефиил.
— Он прав, скажи, что за непонятные слова?
— Он пал…
Не стоило ему повторять это. Лукас смотрел, как Шайло всего на миг ушёл в себя. Это длилось недолго.
— Когда все истинные слова ясны и просты, — продолжали подпевалы Хеварина.
Сколько же их здесь? Лукас принялся отслеживать все брошенные реплики.
Шайло замер.
Пал… падение легионера не в том… свист ветра… расширенные от ужаса глаза… а в черноте, что захватила его агору. Он потворствовал этому и пал. И я делал это, потакал сам ему. Шайло дослушал Хеварина.
— Ты прав, брат. Всё истинное просто. Небесный Чертог совершенен и всё совершенное пребывает в нём. То же, что лишается совершенства, должно быть изгнано.
— Тогда и стражи совершенны.
— Как и все Его дети.
— Ты называешь детьми Императора и людей?!
— Разве не Отец наш сказал: «Все дышащие под небом, дети мне и подлежат заботе». Разве не Его это слова? Мы все — хранимые Им создания.
— Но люди подвержены хаосу? — Не выдержал кто-то. — Посмотри на них, склоки, вражда, агрессия, и ты сравниваешь нас с ними, превосозданных с ними!
— Не я, Аремей, Император.
В зале повисла тишина.
— Нам нужен тот, кто поведёт нас к правде.
— Но у кого хватит решимости?
— Кто достоит сделать это? — слышались возгласы с последних рядов.
— И если они настолько хаотичны, — произнёс Рамил — не уподобляйтесь им.
Шайло обратился ко всем:
— Оставайтесь преданными и верными служителями Чертога, как и должны. Все мы созданы в милости и свете. Так не позволим смуте и сомнениям очернить легионеров, детей Императора.
Лукас заметил просветление на хмурых лицах, а Шайло продолжал говорить:
— Зачем такая печаль? Давайте помнить о нашем павшем брате и изо всех сил стремиться к тому, чтобы его участь не настигла другого. Что может быть ужаснее озлобившегося легионера? Того, кто своим существом должен являть образец для всех.
И если каждый поднимет смуту, во что превратится Небесный Чертог? — Его уверенный голос звучал над головами братьев. — Сейчас как никогда нам нужно быть вместе и не поддаваться хаотичным течениям. Они не достойны нас, и нечисты.
Так сохраним нашу чистоту и преданность и покажем другим, что являет собой Небесный Чертог и Легион. Покажем нашу непоколебимую преданность Императору и Он будет гордиться своими созданиями.
Лёгкая тишина заставила Лукаса, как и остальных, стоять на месте и погружаться в мягкий голос говорившего. Тогда Шайло и ему самому показался светлее всего здесь.
Другим тоже хотелось покоя, кто-то подошел ближе к Шайло. Он положил руку ему на плечо и кивнул, улыбнулся другому. Тогда обернулся к Хеварину и успел заметить сталь в глазах.
— Хеварин…
— Да, брат.
Все смотрели на них. Однако Шайло тому не улыбался.
— Брат, ты что-то хочешь сказать? — спросил Хеварин.
— Будь осторожен, — был ответ.
Хеварин учтиво поклонился, но успел произнести.
— Молю миропорядок, чтобы твоя мудрость оказалась истинной.
Они застыли друг против друга, но вот толпа заполонила пространство и Шайло переключил внимание на тех, кто подходил к нему и нуждался в добрых словах. Так продолжалось ещё некоторое время. Наблюдавший за всем Лукас отметил, легионеры слишком долго оставались здесь, искали опоры. Как потерянные дети в снегах. Заметил это и Шайло, и когда всё кончилось и они отошли в сторону, тот сказал:
— Оно поселилось здесь.
Никто не стал переспрашивать. Туофер молча смотрел на старшего брата, Диан зло скрестил руки на груди. А Тобиас то и дело подымал руки, пытаясь выразить мысль в жестах, и опускал их не менее напряжённо, чем стоял Диан.
— Но Эва…
— Хватит, Гавил.
— Но мне правда тоже интересно, куда она уехала, — виновато закончил тот.
— Такова Его воля. — Ответил Шайло.
— Ты и сам не знаешь, — с поразительной прозорливостью заключил Гавил.
Шайло не стал отрицать.
— Это, — Лукас обернулся в сторону зала, который они покинули, — было не просто так.
— Знаю.
— Не понимаю, — Гавил посмотрел на Туофера. Потом на Тобиаса, — о чём вы?
— Неужели ты, и правда, хочешь сказать, что всё это затеяно с определённой целью? — Последний нахмурился.
— Не хотелось бы так думать, — Лукас всё так же смотрел в ту сторону, — но…
— Шайло?
— Нет, это не просто смятение.
Диан качнул головой.
— И всё же…
— Что, Тобиас?
Тот заговорил не сразу:
— Он…
Шайло застыл, поняв, о ком тот сейчас заговорит, но тут к ним подошёл Карнут и, обведя всех быстрым взглядом, обратился к тому.
— Император ждёт тебя.
Задержался на миг, ему тоже было известно о произошедшем собрании. Однако, не давая объяснений, повернулся и так же поспешно ушёл. Шайло тут же отделился от остальных и не замедлил последовать приказу.
— И всё же объяснений нам не дали. — Закончил Тобиас.
— Нам сказали ровно столько, сколько мы должны знать, — тут же отрезал Лукас.
— А если мне этого недостаточно? — упорствовал Тобиас. — Я согласен, он… он был тем, что о нём говорят и всё же. — Подходящее объяснение никак не находилось. — И всё же он наш! Один из нас.
— Знаю, и потому предательство так тяжело, — Лукас остановился и заговорил иначе. Гавил до того у него таких интонаций не слышал. — Я не знаю, что произошло, но я верю Шайло. И то, что случилось, он открыто сказал, что пойдёт против Императора.
— Мы не называем его имени, — тяжело усмехнулся Тобиас, — это неправильно. Всё здесь уже
