Принцесса впервые пошевелилась, но тут же устремила взгляд в сторону. Ей в полной мере удалось сохранить спокойствие.
— Император не может ошибаться, — полуутверждение полувопрос заставил принцессу на миг вздёрнуть голову и встретиться глазами с Люменом. В самом деле. Не станет же она намекать на то, что Император способен впасть в заблуждение, пусть и по столь незначительной мелочи, как её голос?
Однако Люмен не собирался углубляться в подобные пласты и целью его было нечто другое. Потому он ровным голосом продолжил ронять комплименты один за другим. В зале вздохнули с облегчением все те, кто был способен в достаточной степени разбираться в тонкостях нынешней политики. Каким-то образом за секунду отказ петь до приезда в Чертог из дани уважения Императору превратился в нечто противоположное.
Тогда Люмен предпринял очередной отвлекающий маневр.
— Моя невоспитанность не может соперничать с манерами иовского рода.
И в который раз стало очевидным, представительница рода Иова не может подтвердить последнее высказывание.
— Вы слишком добры к нам.
Люмен видел, как она просчитывает и сортирует все возможные варианты и выискивает самый подходящий. Совершенно отточенная мышечная активность не позволяла какому-либо непроизвольному жесту выдать истинные её мысли. На то были рассчитаны и подобранные до мельчайших деталей одежды, вплоть до узора на рукавах. Иовы всегда славились умением уводить мысль от её истоков и направлять в нужное русло. Вот эти длинные рукава и обнажённая шея должны определённым образом сказаться на его отношении к гостье. То же и со взглядом, включая осанку.
Принцесса должна являть собою образец тонкого искусства. Когда одним лишь прикосновением или неверным словом страшишься разрушить прекрасный предмет.
Эти не имперские создания порою забавляли, но чаще наводили скуку. Неужели они действительно подобным образом надеются воздействовать на легионеров?
Все головы были обращены в их сторону. Люмен позволил расслабленности овладеть телом. Движения его были нарочно плавными и потому не могли вызвать видимость угрозы.
Стражи иовского рода гневаются. Непозволительная несдержанность, граничащая с варварством.
Шайло наблюдал за привычным развитием ситуации: когда половина полыхала праведным негодованием, половина впадала в обожание. Удивительным образом Люмен одновременно мог сотворить подобное с присутствующими. Вот и Лукас, один из них бросает резкий взгляд на Шайло в серых, как и у него, глазах появляется грозное выражение, граничащее с предостережением. Гавил же с доверчивой улыбкой ловит каждое слово Люмена и это так же не может радовать Лукаса. Сколько раз последний пытался убедить Шайло в том, что Люмен отрицательно влияет на всё их поколение и каждый раз Шайло выслушивал всё это и замечал — это не имеет под собой оснований.
Все они продуманы до глубинных личностных оснований, включая заданные склонности и доминирующие тенденции в поведении и реакции на внешние раздражители. В них нет ничего, чего бы не пожелал видеть Он. Лукас вынужден был отступать, однако его молчание оставалось красноречивее любых слов.
— Прошу удовлетворить мою доброту и позволить насладиться столь совершенным голосом. Видите, я настолько пленён, что не могу последовать благоразумию и совладать с собой.
Успокойся же, говорил взгляд Шайло. Сейчас всё станет ясно.
Тут же справа послышался поднимающийся шум и вот уже два голоса почти в унисон поддержали просьбу Люмена. И это были легионеры, из их поколения, самого младшего на сегодняшний день. Теперь взгляд Лукаса пылал не хуже раскалённого металла.
Это Шайло нисколько не удивило. Как не удивило и то, что вскоре половина из них присоединилась к просьбе, в то время как оставшиеся легионеры продолжали безмолвствовать. Люмен, бесспорно, продолжал развлекаться сложившейся ситуацией.
Мало того, что он делает это. Он втягивает остальных!
Но как бы Лукас не относился к происходящему, он не мог вмешаться. Последнее, что должны увидеть представители династии, так это как дети Чертога делают друг другу замечания.
В замедленном темпе Люмен стал делать один шаг за другим и остановился как раз на последнем слоге своей просьбы.
— Боюсь, я могу не оправдать ваших ожиданий. Мы не готовились и если осмелимся опустить столь далеко возведённое вами — никогда не простим себе подобной оплошности.
— Нет ничего, что способно изменить наше отношение к вашему совершенному голосу. К тому же, мы и не вправе требовать исполнения программы назначенной к Чертогу. Но всё же, самое лучшее, что можно представить — это услышать одну из тех песен, что…
Если сейчас он попросит исполнить песню, прославляющую иовский род, исполнить на имперском корабле!.. Взгляд Лукаса испепелял, однако его предположениям не суждено было сбыться.
-.. что так ценимы на вашей родине. Я слышал легенду о Пламенеющих Горах.
— Она восхитительна! — подхватил из своего угла завороженный Гавил даже не замечая предостерегающего взгляда Лукаса.
— В самом деле, — подтвердил Люмен.
— Да, эта песнь ценима нами, — отозвалась покорно принцесса.
— В таком случае, окажите нам честь.
— Да!
— Будьте добры.
— Мы будем крайне признательны!
И тогда принцесса сказала:
— Почту за честь.
Зал затаил дыхание. Люмен с таким же предвосхищением отошёл назад. Когда Ашария поднялась со своего места и кресло за её спиной тут же исчезло убранное служанками. Плотным полукругом они обступили госпожу и опустили головы. Свет в центре стал ярче и кристалл на шее принцессы отозвался на него глубоким серебристым отливом. Наступила та мягкая пронизанная ожиданием тишина, которая податливо готова принять первый вырвавшийся на свободу звук. И им стало начавшееся тихое пение, которое по мере распространения света так же возрастало и само. Яркие прямые лучи устремились от центра и охватили закруглённые стены залы, в то время как нерушимая Ашария всё сильнее красотой своего голоса приковывала внимание. И то было восхитительнее, чем кто-либо из них мог представить.
Завороженный Гавил подался вперёд и застыл на месте, не в силах больше пошевелиться. Но куда?.. тут Шайло заметил плавно скользящую в толпе фигуру Люмена. Тот уверенно продвигался к одному из боковых выходов. Что ж, его маневренность можно было считать совершенной. Заметив обращённый на него взгляд, тот многозначительно усмехнулся и Шайло пришлось пойти следом. Игнорируя тот факт, что это было крайне невежливо и уже тем более неверно.
Он успел покинуть залу как раз вовремя, чтобы увидеть бегущего по широкому устланному красной дорожкой коридору Люмена. Тот и не пытался объяснить ничего, только продолжал уверенно бежать, прекрасно зная, что друг последует за ним. Так они оказались перед лифтом на второй уровень. Отсюда начинались пассажирские каюты и вся россыпь предоставляемых в плавании услуг. Уровень три предназначался для гражданских лиц, коими и они считались в этот раз.
Лифты здесь были отключены.
— Можешь воспользоваться допуском.
— Дать зафиксировать передвижение?
— И куда же ты, в таком случае, хочешь попасть?
— О-о, — как специально протянул Люмен многозначительно всматриваясь в конец коридора.
— И зачем нужно было?..
— Ты и сам прекрасно знаешь, для чего мы здесь и для чего здесь она, — как всегда перебил
