прежнему был пуст.
Хотя…
Где-то в отдалении, пока что чуть ощутимо выделяясь на фоне тихого жужжания просыпающихся ночных насекомых, можно было различить монотонный звук мощного двигателя гусеничной самоходки. Той самой, которую она видела вчера в цирке, куда ее отпустил отец.
Погоня все-таки приближалась.
Когда пропажу заметили, началась сущая чехарда. Несущийся по коридору подсобки Карабасыч словно ураган сокрушал все на своем пути. Раздувающиеся на ветру брезентовые своды передвижного цирка-шапито то и дело оглашались нечленораздельными воплями и витиеватыми матюками, адресованными каждый по конкретному адресу.
Перепуганная клоунская челядь тщетно пыталась спрятаться кто куда, на бегу уворачиваясь от всевозможных летящих предметов, попадающихся хозяину под руку. Брызжа голубоватыми фонтанами искр, то и дело хищно щелкала электроплеть. Стенали карлики, в клетках ворочались обеспокоенные мимы- зомби.
— Ротозеи! — зловеще рычал Карабасыч и тряс головой, отчего вплетённые в его всклокоченную бородищу пружинки, гайки и другие многочисленные регалии жалобно звенели. — Бестолочи, дармоеды, распустились совсем. Я вам покажу! Как теперь прикажете заканчивать представление?! Это же был гвоздь программы…
— Я давно говорил, что выступления пора менять, — цыкнул зубом меланхолично курящий в сторонке заяц-псевдоплоть. — От этого лоботряса все равно было мало проку.
— Вот-вот, давно пора! — Из стоящей рядом шляпы высунулся зализанный фокусник с тонкими усиками, который подобострастно посмотрел на хозяина и собирался добавить что-то еще, но кролик, не поворачиваясь, снова цыкнул, и человечек тут же исчез.
— А может, это ты его кокнул, а? — размахивая топором в левой руке и плетью в правой, ринулся к лопоухому бородач. — Ты ведь давно на его место метишь?
— Очень надо, — заяц равнодушно выпустил клуб дыма, не моргнув даже после того, как мелькнувшее в воздухе лезвие значительно укоротило его длинные усы.
— Мы не успеем ничего поменять, представление сегодня вечером! — безумно вращая красными глазищами и несясь дальше по коридору, Карабасыч огромным сапогом отшвырнул с дороги зазевавшегося карлика-раба. — Да и как? Это последнее шоу гастролей в этой дыре! И что я теперь предложу публике? Смердящую Твердь или Близнецов-кобылоносов? Они идут друг за другом почти весь второй акт… О-о-о, сделайте что-нибудь, убейте кого-нибудь!..
— Сир, — на пути начальника неожиданно (впрочем, как и всегда) вырос конферансье в розовом фраке, с невозмутимостью посмотрев на двухметровую тяжело дышащую тушу. — Тут кое-кто видел его в компании некоей особы…
— ГДЕ?!! — в недрогнувшее лицо артиста ударил яростный поток слюны.
— У черного входа. Один из местных признал в ней дочку мельника. По его словам, она направлялась в сторону Рынка, что за Топью.
— Ага! От меня не уйдет, — Карабасыч стиснул щелкнувшую разрядом рукоять плети волосатым кулаком. — Решил кинуть… Меня! Да я собственными руками расщеплю его тушку в протонном активаторе. В погоню! Будите акробатов! Мимов на поводки — пусть берут след!
Припугнутая челядь с удвоенным рвением кинулась выполнять распоряжения хозяина.
— А что делать с местным, сир? — все так же невозмутимо поинтересовался конферансье у удаляющейся спины. — Он рассчитывает на вознаграждение…
— Отрубите ему голову! — заревел Карабасыч, выбегая на поляну перед полосатым шатром, где силачи с толкача заводили гусеничную самоходку. — Здесь цирк, а не торги!..
Почти стемнело. Женя торопилась, как могла, но от рычащего гусеничного монстра, першего напролом через болото, было непросто убежать. Между стволов, мерцая, словно глаза диковинного хищника, то и дело вспыхивали алые кругляки фар.
До переправы оставалось совсем чуть-чуть — впереди уже можно было различить деревянный настил причала и привязанную к нему лодчонку — как неожиданно звук мотора стих.
— Что случилось? — с надеждой спросила остановившаяся перевести дух Женя. — Они сломались?
— Щас, сломались… спустили мимов-зомби — те меня по запаху найдут. Карабасыч та еще садюга, — отозвался рюкзак. Девушка увидела, как от черного массива самоходки отделилось несколько гибких теней, которые, рассредоточившись, стали бесшумно двигаться к ней по веткам деревьев. — Прячься куда- нибудь!
— Куда?.. — растерянно пролепетала беглянка, вспомнив, что вытворяли на давешнем представлении те артисты — гибкие размалеванные зубастые твари в шапочках и черных трико. — Мы уже все прошли.
Ранее заболоченное пространство Топи было территорией военного полигона, но все бункеры и укрепления, способные сойти за укрытие, остались далеко позади — с той стороны, откуда теперь стремительно надвигались зловещие тени мимов. Впереди была только переправа.
— Тогда бегом, — прохрипела невидимая ноша. — Может, оторвемся еще. Да, и на автомат не надейся, эти гады все равно быстрее.
Перехватив палку, подстегиваемая страхом Женя из последних сил побежала вперед. Самое страшное в этой погоне было то, что настигавшие свою жертву преследователи не издавали ни единого звука — словно девушка одна неслась по ночному болоту.
Деревянный настил переправы был уже совсем близко, но и мимы не отставали.
— Я чую воду, — внезапно насторожились в рюкзаке. — Это переправа?
— Да… — с трудом выдохнула начавшая выдыхаться девушка.
— Отлично, плескаться они не умеют. Поднажми!
Женя с усилием подавила в себе желание сбросить ношу на землю — сидящий в рюкзаке уже порядочно достал ее советами. Но все-таки, достигнув берега, она с разбегу повалилась на дно лодки. Потом, несмотря на недовольное кряхтение в рюкзаке, на который она приземлилась исключительно из вредности, выхватила из голенища сапога нож и принялась быстро перепиливать острым зазубренным лезвием натянутую веревку, соединяющую суденышко с причалом.
В этот момент на деревянный настил выскочил самый проворный и самый сильный мим. Одним мощным прыжком он оказался рядом с Женей, которая уже оттолкнула суденышко палкой от берега. Изловчившись, беглянка ухитрилась сунуть сапогом прямо в раззявленную зубастую пасть, а затем столкнуть оглушенного преследователя в черную воду реки. Его сородичи, достигнув берега, растерянно выпрямились у кромки воды, нащупывая перчатками невидимую преграду перед собой.
— Что там? Что происходит! — взволнованно возопила ноша девушки.
— Оторвались, — перевела дух Женя, с облегчением сбрасывая с плеч лямки рюкзака.
Но радость ее была не долгой — на берег, ревя мотором, вылетела самоходка, на крыше которой бесновался Карабасыч.
— Не уйдешь! — яростно потрясая электрической плетью, возопил он. — Акробаты, вперед!
Из грузового отсека механического чудища выгрузилась дюжина акробатов на ходулях, которые, ловко передвигая удлинёнными конечностями, устремились в воду, постепенно погружаясь. У Жени защемило сердце — беглецы были обречены.
Глаза Карабасыча безумно вращались, он уже предчувствовал сладкий вкус жестокой расправы. Но на его беду, в это время года на реке было сильное течение, и устремившихся за лодкой акробатов стало быстро сносить в сторону. Прислужники хозяина адского цирка беспомощно барахтались и молили о помощи, погружаясь в воду один за другим, и вскоре лодку окружали лишь красивые поплавки розовых цилиндров, медленно кружащихся на воде.
— Болваны, сооружайте настил! — жестоко щелкала плеть, подгоняющая карликов-рабов. Те, вооружившись бензопилами, стали быстро валить растущие на берегу деревья, которые с жалобным
