– Ты должна простить Марджори Чалкот, дорогая. Она больше пяти лет занималась почти исключительно заботой о сестре. Мне тоже хотелось бы, чтобы она была более легкомысленной, что ли. Но около двух недель назад я получила письмо от моей доброй подруги миссис Кэмли. Она подробно описала мне, какая никудышная гувернантка получилась из Дафны. Ее дочери, конечно, обожали Дафну, но, кажется, даже десятилетняя Кэсси умеет читать лучше, чем твоя новая подруга. И скажи мне, Эванджелина, если бы ты вдруг оказалась выброшенной в мир без средств к существованию, как бы ты стала зарабатывать себе на жизнь?
Эванджелина весело улыбнулась.
– Думаю, что это было бы очень легко, – ответила она с жизнерадостностью, свойственной только юным недалеким созданиям. – Я стала бы знаменитой актрисой, как Сара Сиддонс!
Миссис Раштон открыла было рот, пытаясь урезонить свою дочь, но Раштон, сидевший рядом с ней, слегка дернул ее за рукав редингота и сказал:
– Это безнадежно, сударыня. Предлагаю выдать ее замуж как можно скорее. Это единственный выход! Она резко взглянула на сына и спросила:
– За сэра Литон-Джонса?
Раштон удивился проницательности матери и кивнул.
– Именно так!
– Сэр Литон-Джонс! – в ужасе вскричала Эванджелина. – Да ведь он старик. Он почти такой же старый, как ты, Грегори. Я лучше умру!
Раштон хотел возразить, что баронет всего лет на пять старше его, но он знал, что до дома осталось совсем немного, и поэтому молча скрестил руки на груди.
Миссис Раштон сказала:
– Тихо, Эванджелина. Конечно, ты за него не выйдешь, – и обратилась к сыну:
– План Марджори был бы хорош, если бы сэр Литон-Джонс не заинтересовался не той сестрой. Она хотя бы подозревает правду?
– Нет, представь себе. Но что ты имеешь в виду, говоря, что ее план был бы хорош? Не можешь же ты одобрять ее махинации!
– Отчего же, – удивилась миссис Раштон. – Она ведет себя неглупо. Кроме того, разве ты только что не предлагал такую же «махинацию».
– Конечно же, нет! Я только шутил, когда говорил, что тебе надо поскорее выдать замуж Эванджелину. Послушай, мама! Я всегда считал тебя на редкость здравомыслящей и прямой женщиной.
– Грегори, где я совершила ошибку в твоем воспитании? Как, по-твоему, любая хорошо воспитанная женщина должна думать о своем будущем?
Он пристально посмотрел на нее и после минутного молчания ответил:
– Я должен воздать Марджори должное, она, кажется, выбрала для себя другой путь. Ее планы, как ты их называешь, касаются только Дафны.
– Она ведет себя как мать, не так ли?
– Думаю, да, но, черт возьми, мне это вовсе не нравится!
– А почему, как ты думаешь, клуб Элмака называют брачным рынком? Наш класс объединяют собственность, состояния, титулы. Я хотела бы, чтобы это было по-другому, но вы, мужчины, в самом деле, иногда бываете такими непрактичными. Лично я надеюсь, что Марджори понравится сэр Литон-Джонс! Он был бы для нее прекрасным мужем. Он добрый и великодушный, хотя и немного щеголь. Ты видел, сколько масла было сегодня у него на волосах? По крайней мере, я собираюсь все это сказать ей при следующей встрече.
– Мама! Даже если бы я с тобой согласился – а я не согласен! – брак должен быть результатом верной и честной любви двух людей.
– Ох, Грегори! – воскликнула миссис Раштон. – Я не знала, что ты так романтичен. Послушай, неужели ты никогда не влюблялся?
– Полагаю, что нет, – пробормотал он.
– Интересно, влюблялась ли Марджори?
Раштон и сам очень интересовался этим в последнее время. Он пытался представить себе, как она обменивается обетами с сэром Литон-Джонсом. Почему-то от этого образа его челюсти до боли сжимались. Он не мог симпатизировать баронету. Марджори ему не пара.
Но все же его мать была права. Для хорошо воспитанной женщины, такой, как Марджори Чалкот, лучше всего брак с титулованным богачом, чтобы она могла иметь детей, не испытывая нужды.
Он ударил тростью по полу экипажа. Черт побери, ему это никак не могло понравиться!
26
Через два дня Марджори разглаживала юбку платья для прогулок из тех самых ситцевых вишен и легкого тюля. Это творение превзошло все ее ожидания. Даже швеи были в восхищении. А этих дам так просто не проймешь.
Она позвала тетю и Дафну, чтобы те тоже взглянули. Дафна закрыла руками глаза тети и неуклюже вела ее к маленькой столовой. Когда она убрала руки и миссис Вэнстроу увидела то, что было перед ней, она несколько раз мигнула и начала восклицать:
– Ах, батюшки! Ах, подумать только! Прелесть! Но ты уверена, что в нем не будет выглядеть хуже моя… моя талия?! Ах, как мне это нравится! – Она подошла к платью и дотронулась до тюля, на котором Уинифред осторожно делала стежки. – Великолепно, – выдохнула она и снова заахала от удивления. – Ах, моя дорогая Марджори! Ты просто находка! Дитя мое, дитя мое… – Ее восторги продолжались, пока не позвали
