Марджори здесь очень нравилось, как из-за новизны ощущений, так и из-за того, что, отправляясь в поездку, Дафна не отходила от сэра Литон-Джонса. Марджори с облегчением вздохнула, когда увидела, что Дафна мило улыбается баронету, придерживая шляпку, сберегая ее от ветра, который дул все сильнее и сильнее. Она никогда не выглядела такой красивой, а у сэра Литон-Джонса никогда не было такого нежного выражения лица. Кажется, Дафна решила последовать ее совету.
– Интересно, почему, – тихо спросил ее Раш-тон, – у вас такой вид, как будто вы только что слопали вкусненькую мышку?
Марджори повернулась к законодателю моды и отметила, что он, как всегда, был безупречно одет. Его сюртук из превосходного сукна прекрасно сидел на его широкоплечей фигуре. На нем были светло-желтые брюки, заправленные в блестящие высокие сапоги, и их кисточки слегка качались вместе с каждым движением баржи.
Она вновь почувствовала, как он привлекателен, улыбнулась и легко ответила:
– Моя сестра очень счастлива в Бате, и это доставляет мне огромное удовольствие. Надеюсь, вы не возражаете.
Раштон посмотрел на баронета, который опирался на борт баржи и слушал, как Дафна поет одну из самых любимых своих песен.
– Он все еще ходит в гости к вашей тете по воскресеньям вечером? – спросил он. Марджори кивнула.
– И вы верите, что его привлекли чары вашей сестры? Он что, ловит каждое ее слово?
– Я заметила, что он очень к ней внимателен, но не будем торопить события. Кажется, он доволен ее обществом.
– А вашим обществом он так же доволен?
Марджори посмотрела вдаль на заходящее солнце и багровый горизонт за холмами к западу. Она знала, что он имеет в виду.
– У сэра Литон-Джонса такие манеры, что любая дама довольна, находясь в его обществе. У него вырвался мягкий смешок.
– Хорошо сказано. Но если это так, то скажите мне, почему вы улыбаетесь, видя, как Дафна наслаждается его обществом?
– Немедленно прекратите, – прошептала она, чувствуя легкое раздражение и в то же время наслаждаясь его поддразниванием. – Если бы вы были на моем месте, вы тоже улыбались и питали бы всяческие надежды!
– Чтобы сохранить хорошее настроение?
– Может быть. Почему вы так настойчивы, Раштон?
– Наверное, потому, что я уверен, что вас ждет жестокое разочарование, и я не хочу, чтобы это случилось.
– Это очень мило с вашей стороны. Я испытывала разочарования и посерьезнее и выжила.
Раштон жестом указал на скамейку для гостей и спросил Марджори, не желает ли она присесть. Когда она села, он занял место рядом с ней и заговорил, к ее немалому восторгу, о самых разных интересных вещах: «Дон Жуане» Байрона, реформах, канале, который он прокладывает у себя в имении.
Марджори с ужасом узнала, что его поспешное возвращение в поместье – на следующий день после концерта – было вызвано тем, что там едва не утонуло двое рабочих.
Марджори немедленно вспомнила свои невеликодушные мысли относительно него и призналась в них, извинившись, что была о нем такого низкого мнения. Она ведь полагала, его отъезд из Бата вызван нежеланием выслушивать шутки друзей и знакомых.
Он казался потрясенным ее признанием.
– Знаете ли, вам не надо было все это мне рассказывать. Я бы никогда не узнал о вашем мнении и никогда не дал бы вам отпор. А сейчас мне очень хочется это сделать! Как вы могли думать, что я так трусливо себя поведу?
Марджори почувствовала, как на нее вновь находит озорство.
– Скажите лучше, как я могла подумать иначе! – вскричала она, глядя на свои перчатки из синей лайки. Она притворилась, что разглаживает складку на левой перчатке и изо всех сил старалась удержаться от улыбки.
Он наклонился к ней и прошептал:
– Мегера!
Улыбка мешала ей казаться серьезной, и она, не в силах сдержаться, разразилась тихим смехом. Ей очень нравилось, когда он позволял ей дразнить себя. Она так ему и сказала.
Раштон посмотрел в ее фиалковые глаза, которые под лучами теплого заходящего солнца, казалось, приобрели сиреневый оттенок. Он понял, что ему очень легко с Марджори, не просто легко, но еще и очень приятно. Он едва удерживался от того, чтобы заключить ее в объятия. Как только она улыбнулась, он страстно захотел взять ее за руку или обнять за плечи. Прижать к себе или поцеловать в губы. Вместо этого он лишь смотрел на нее.
Марджори хотела бы знать, о чем думает Раштон, так пристально глядя ей в глаза. На его лице снова появилось то знакомое ей выражение, от которого у нее колотилось сердце, захватывало дух и единственным желанием становилось никогда не покидать его. Она хотела что-нибудь сказать, но на ум ей не шли никакие слова. Ах, ну все как всегда. Просто ужас какой-то!
Через некоторое время она почувствовала, что ей надо немедленно отойти от него прочь. В такой опасной близости ей все время хотелось опять оказаться в его объятиях. Если раньше ее беспокоило его присутствие, потому что она чувствовала опасность влюбиться в него, теперь она занялась еще худшими
