здания были построены несколько веков назад и на первых этажах помещались различные лавки и магазины. Но миссис Селли не обращала на них внимания. Куда же она так спешит?
Теперь они вышли на Гилдхолл-стрит, справа и прямо перед ними на фоне свинцового неба чернели башни собора. Прохожих здесь было еще больше, и Бланш с трудом удавалось не упустить из виду двух женщин. Мысленно она дала себе обещание обязательно осмотреть собор, тогда ее паломничество будет завершено.
Бланш прошла под аркой ворот и оказалась перед собором. Проследив за женщинами, она последовала за ними через западный вход. Сейчас она странница, которая сама не знает, зачем отправилась к святым местам.
Квентин посмотрел в маленькое зарешеченное окошко, но увидел только мощеный двор и ноги прохожих. Не очень приятный вид, но и мэйдстонская тюрьма не поражала своей красотой. Помещение, в котором они находились, было мрачным и грязным. Из мебели здесь были только скамья и стул. Наверняка камеры здесь просто ужасны, если судить по этой комнате для посетителей.
Генриетта Вудли стояла посреди комнаты, опустив голову и сжав руки. Очень изобретательная девушка. Квентин поверил ей, когда она сказала, что брат отправился в Маргейт. Но что было вдвойне глупо с его стороны – он забыл, что имеет дело с актерами, низкими и лживыми прохвостами, которые обманывают не краснея. Впредь он будет более осторожен.
– Вы очень умны, мисс, – сказал он, девушка продолжала молчать и только иногда вздрагивала. – Я поверил вам. Подойдите сюда. Вам необязательно стоять там. Присаживайтесь.
Квентин придвинул ей стул, но Генриетта не шелохнулась. Пусть стоит, если хочет. Они производили впечатление раскаивающейся преступницы и непреклонного судьи.
– Вы мастерски провели меня, – продолжил он. – Сказали мне заведомую ложь, но я думаю, вы подозревали, что я добьюсь от вас правды любой ценой. Я бы поверил вам, – он поднял палец, – если бы ваш брат хотя бы появился в Маргейте. Но его там не было.
Он выдержал паузу.
– Он никогда не собирался туда, не так ли? Наконец, Генриетта подняла голову, под глазами у нее обозначились тени, не имеющие ничего общего с актерством.
– Нет, – сказала она и откинула со лба прядь волос, очень красивых волос, конечно, они были слишком коротки и не вились, но даже в мрачном подземелье они блестели. Генриетта не была красивой, слишком высокая, крепко сбитая, но в ней была какая-то изюминка. При других обстоятельствах она могла даже понравиться Квентину.
– Я так и думал. Тогда где же он?
Она снова отбросила волосы.
– Я, правда, не знаю. Я знаю, в каком направлении они поехали, но не знаю, куда точно, – произнесла она устало.
– Неужели? Мисс, вам лучше сказать мне правду, – сказал Квентин, когда увидел, что она колеблется. – Я могу сделать вашу жизнь и жизнь ваших родителей еще хуже.
Что-то мелькнуло в ее глазах и пропало.
– Они собирались переправиться через Ла-Манш, – ее голос звучал глухо. – Дувр, но они могли поехать, и в Рай или Дил.
– Ясно.
Квентин откинулся на спинку стула. Похоже, она говорит правду, но он не даст себя провести.
– И я должен этому поверить? Генриетта вздохнула.
– Конечно, у меня нет никаких доказательств, ни писем, ничего. Только мое слово. И я знаю, что вы об этом думаете.
Квентин подавил улыбку. Девушка действительно не робкого десятка.
– Да, я не могу верить вашему слову. Скажите, если я спрошу ваших родителей, они расскажут мне ту же историю?
Ее глаза загорелись.
– Нет, они солгут вам. Они сделают все, что угодно, чтобы защитить его. Все, – в ее голосе послышалась горечь, – Он заменил им сына, которого у них никогда не было.
Квентина заинтересовала последняя фраза девушки, но он старался сохранять внешнее спокойствие.
– Значит, они солгут, чтобы защитить его?
– Да, и неважно, каково будет мне от этого.
Она опустилась на стул, ее плечи поникли, губы сжались.
– Я ведь не мальчик.
Наконец, он начал понимать. Стена, которую выстроили Вудли, дала трещину.
– Вас назвали в честь отца, но все же вы не сын.
– Нет, я не смогу стать наследницей отца. Женщины могут лишь играть на сцене.
– Я понимаю. Значит, вы недолюбливаете своего кузена?
– Нет, что вы.
Она подняла голову и посмотрела Квентину в глаза. – Я хорошо к нему отношусь, мне бы только хотелось…
