— Да? — бросила миссис Фортисквинс. И, помолчав, спросила: — А какую роль тут сыграла мисс Квиллиам?
— Я попросила ее отправиться к сэру Персевалу с письмом от меня. Но она вместо этого пошла к… к агенту той стороны, которая желает зла мне и Джонни. Нам пришлось бежать из своего жилья, и идти было некуда, только сюда.
— Понятно. — Миссис Фортисквинс произнесла это медленно, опустив взгляд. Потом подняла глаза, улыбнулась нам обоим и бодро проговорила: — И слава Господу, что вы здесь! Первым делом мы заплатим этим жутким бейлифам. Где их найти?
Я дал ей адрес магистратуры, где был выдан ордер на наш арест, и она немедля послала туда служанку в наемном экипаже. Та вернулась через час и доложила, что полная сумма нашего долга составила сто тридцать фунтов, включая судебные расходы. Миссис Фортисквинс послала Чекленд обратно с банковским билетом, и к концу позднего ленча матушка получила в руки квитанцию на всю сумму. Она обняла миссис Фортисквинс, и они всплакнули, прижавшись друг к другу.
Осушив слезы и оправив одежду, они перешли к делам. Теперь мне нужно продать кодицилл, — сказала матушка. — Но как добраться до сэра Персевала?
Она примолкла, словно ожидая, что миссис Фортисквинс предложит свои услуги, но та ничего не говорила, и я, поскольку она не заинтересовалась кодициллом, счел свои подозрения неосновательными.
Матушка продолжала:
— Нехорошо и дальше злоупотреблять твоей добротой, но не могла бы ты взять это на себя?
Помедлив, миссис Фортисквинс отозвалась:
— Что ж, почему бы и нет.
— Спасибо. И поскольку я хочу вернуть тебе долг, можно это сделать поскорее?
— Если хочешь, я могу отправиться сегодня же.
Это была замечательная новость! Матушка написала еще одно письмо сэру Персевалу, такого же содержания, был вызван экипаж, и миссис Фортисквинс уехала. В ожидании ее мы начали строить планы. Я вычислил, что, после того как мы вернем ей долг, у нас останется достаточно для безбедного существования, даже если мы поместим всю сумму в такие надежные бумаги, как трехпроцентные консоли.
— Мы отправимся в Солсбери, — объявила матушка. — Там так красиво, Джонни. Снимем домик на соборной площади, ты пойдешь в школу без пансиона, наймем служанку.
Миссис Фортисквинс вернулась часа через два в приподнятом настроении.
— Успех! — вскричала она, входя в дом.
— Как тебя принял сэр Персевал? — тревожно спросила матушка. — А леди Момпессон присутствовала?
— Я все тебе расскажу, дай только отдышаться.
— Тебе, конечно, приходилось видеть сэра Персевал а?
— Да, однажды.
— Но с домом ты незнакома?
— Нет, была там один раз ребенком, но ничего не помню.
— Тогда я тебе расскажу. Сэр Персевал принял меня очень тепло.
— Леди Момпессон дома не было? — удивленно спросил я. Миссис Фортисквинс обернулась ко мне с широкой улыбкой:
— Ее не было. Как я сказала, сэр Персевал принял меня очень тепло — благодаря твоей записке, дорогая. Он пришел в восторг оттого, что ты решила продать кодицилл, и выразил полное удовлетворение предложенными условиями. Уверяю, такой низкий предмет, как точные цифры, затронут не был. Можно узнать, какова прежде оговоренная сумма?
— Тысяча семьсот фунтов, — отвечала матушка. Глаза миссис Фортисквинс округлились от удивления.
— Надо же, — пробормотала она, — как же он ему нужен. — Потом продолжила: — Сэр Персевал обещал, что завтра явится его деловой представитель, джентльмен по фамилии Степлайт, с полномочиями совершить сделку.
Меня несколько тревожил вопрос, имеет ли право сэр Персевал произвести такую важную операцию в отсутствие супруги, но похоже было, что бедам нашим пришел конец. Проведя самый счастливый за долгое время вечер, мы с матушкой отправились спать в ожидании — что тоже было непривычно — счастливого пробуждения.
На следующее утро после завтрака мы сели к окну ждать представителя сэра Персевала. Уже близился полдень, когда к дому подкатила роскошная карета, и мы с восторгом узнали сияющий герб на дверце: краб и розы, запомнившиеся мне с того дня, когда я видел, как сэр Персевал выезжал из парка на вершине Висельного холма. Двое лакеев в шоколадных с красным ливреях (тоже хорошо мне запомнившихся) опустили подножку и открыли дверцу.
Миссис Фортисквинс подошла к окну как раз в тот миг, когда наружу показался пассажир.
— Какой странный маленький человечек, — заметила матушка. — Это, должно быть, мистер Степлайт.
— О, ты так думаешь? — удивилась миссис Фортисквинс. — Мне кажется, у него довольно аристократическая внешность. То есть это, наверное, он.
На невысоком теле мистера Степлайта сидела слишком большая голова с высоким выпуклым лбом, резкими чертами и несколько выпученными глазами. Лет ему было между сорока и сорока пятью, туалет отличался крайней элегантностью, в которой не было ничего нарочитого.
При звуке дверного колокольчика миссис Фортисквинс вскочила и пригладила платье; казалось, она, готовясь встретить гостя, волнуется не меньше нас. Служанка доложила о госте, он вошел и оглядел всех присутствующих с безадресной улыбкой, словно, не зная, кто есть кто, боялся кого-нибудь обойти приветствием. Когда миссис Фортисквинс представилась и представила нас с матушкой, гость любезно поклонился каждому, заверил, что рад знакомству, и обменялся со всеми рукопожатием. Я заметил, как он, смолкнув, опустил веки с очень редкими ресницами, а потом медленно их поднял. Миссис Фортисквинс пригласила его сесть и дала знак служанке, чтобы та принесла крекер и вино.
Пока в комнате находилась Чекленд, мистер Степлайт, при небольшом содействии миссис Фортисквинс, поддерживал ровное течение светской беседы о пустяках: погоде (ее восхитительном непостоянстве), этом районе Лондона (таком удобном!), заторе уличного движения начиная с Мэйфера (таком досадном!) и пр. и пр. Как только служанка удалилась, он с очаровательной непринужденностью свернул на насущные дела:
— Я явился непосредственно от сэра Персевала, получив от него инструкции, и должен вручить вам, миссис Мелламфи, послание от него.
Он протянул письмо, матушка вскрыла печать, и я, глядя через ее плечо, прочитал:
«Брук-стрит 48,
19 июля.
Мадам,
Податель сего, мистер Степлайт, является моим доверенным помощником в делах. Он уполномочен мною вручить Вам в обмен на кодицилл 200 фунтов. После установления подлинности документа Вам будет уплачена остающаяся сумма — 1500 фунтов.
Баронет, наверное, продиктовал это письмо секретарю, потому что почерк резко отличался от неразборчивых каракулей, запомнившихся мне по листку, который мы получили в Мелторпе. Переглянувшись, мы с матушкой прочли друг у друга на лицах горькое разочарование из-за того, что могли получить немедленно только часть цены. Однако это было понятно, поскольку я помнил, как сэр Персевал и его жена при нашей встрече упирали на возможность того, что кодицилл является подделкой.
— Что это значит? — спросила матушка.
