затем крик Стивена.
Мальчики зароптали, а Роджер гаркнул:
— Тихо! Кто откроет рот, получит тоже.
Как в кошмаре, я наблюдал новый замах, падающую дугу ремня, снова услышал крик. Ремень опустился и в третий раз. Щелчок был, но Стивен не издал ни звука. Открыв глаза, я увидел, как Квигг, задыхаясь, расстегивал еще одну пуговицу. Я принудил себя взглянуть: по белой спине Стивена обильно растекалась кровь. Он лежал без движения.
Квигг замахнулся снова. В следующие несколько секунд я воспринимал только красный туман у себя перед глазами. Как я пересек комнату, не помню. Вспоминаю лицо Квигга, смотрящее на меня сверху.
— Ударьте только, и, клянусь, я убью вас! — крикнул я.
Помню удивленное — едва ли не обиженное — выражение на зверском красном лице. Сзади меня схватили Роджер и Хэл, и Квигг пробурчал:
— Больно торопишься, Клоун. Твоя очередь впереди.
Помню нацеленный на меня кулак Квигга, первый удар — в грудь и второй — в голову. Но дальше не помню ничего, кроме плававших вокруг пятен тумана и далеких голосов, меня окликавших.
Когда я очнулся, голова у меня болела и глаза открывались с трудом. Я лежал на соломе, рядом мерцала свеча. Я не помнил ни кто я, ни где нахожусь. Потом узнал склонившегося надо мной Ричарда и вспомнил все.
— Как он? — спросил я.
Вместо ответа Ричард скосил глаза, я повернул гудящую голову и увидел Стивена, который, в двух шагах от меня, лежал на животе и как будто спал. На спине его громоздилась кучка пропитанных кровью тряпок. От движения в голове у меня застучали молотки, и я снова улегся на солому. В амбаре было тихо. Я закрыл глаза.
Сколько я проспал, не знаю. Снова открыв глаза, я застал Ричарда и Стивена на прежних местах.
— Он поправится? — спросил я.
Ричард промолчал.
— Это сегодня или уже завтра?
— Сегодня.
— Поздно?
— К полуночи.
Я опять задремал и несколько раз просыпался и засыпал снова. Каждый раз я видел, как надо мной и Стивеном склонялся Ричард; однажды он приподнял голову израненного мальчика, чтобы влить ему в рот немного воды. Стивен бормотал что-то себе под нос, но слов я не разбирал. Несколько этим успокоенный, я вновь перестал воспринимать окружающее.
Когда я снова пробудился, слышалось пение птиц, и я понял, что близко рассвет, хотя было еще темно и остальные мальчики спали. Повернув голову, я поймал взгляд Стивена и очень этому обрадовался. Он лежал на спине, опираясь плечами на старый тюк соломы. Лицо у него было белое как мел, но вроде бы ему стало получше: он мне улыбнулся. С облегчением я улыбнулся в ответ и посмотрел на Ричарда, но тот отвел взгляд.
— Надеюсь, ты… скоро взбодришься, — прошептал Стивен.
— Как ты? — спросил я, наклоняясь, чтобы уловить его слова.
— Не разговаривай, Стивен. — Ричард взглянул на меня с упреком.
— Болит гораздо меньше, — отозвался тот.
— Мне пришлось его перевернуть, — пояснил Ричард. — Но он сказал, спина больше не болит.
Я заметил, что солома под Стивеном красная.
— Так ли, Стивен?
— Да. Болит меньше. Но времени нет, — шепнул Стивен. Он замолчал и начал хватать воздух, однако его глаза были прикованы к моему лицу, и в них сверкали огоньки.
— Не разговаривай, — взмолился Ричард.
Стивен задышал ритмичней, но шепот его сделался еще тише:
— Джон. Должен бежать. Скорее. Ты следующий… после меня. Квигг.
Я тряхнул головой:
— Как мне бежать? Как выбраться с торфяников?
— Деньги… В моем башмаке. Спрятаны. До приезда.
Удивленно взглянув на меня, Ричард отошел чуть в сторону и взял башмак Стивена.
Глаза Стивена были полузакрыты, и мне приходилось низко склоняться, чтобы разобрать его шепот.
— Мой брат. Пойди. Расскажи ему обо мне.
— Но я не могу бежать втайне от других мальчиков. А один из них на меня донесет! Тот, кто донес на Большого Тома.
— Нет, — выдохнул он. — Никто не донесет. Точно.
Я смотрел на него, не понимая, почему он так уверен. Этому могла быть только одна причина. Он попытался вновь заговорить, и я, хоть и боялся услышать больше, не мог остановить его.
Ричард выворачивал подкладку башмака. Наконец он сказал:
— Я что-то нашел. Завернуто в бумажку.
— Дай… Джону, — едва прошептал Стивен и закрыл глаза.
Ричард передал находку мне, я развернул ее — это была сияющая монета в полсоверена. Расправив бумажку, я прочитал: «Генри Беллринджер, эскв., второй звонок на дверном косяке справа, дом 6, Фиг-три- Корт, Барнардз-Инн. Сводный брат Стивена Малифанта». Последняя фамилия была мне знакома. Недавно она попадалась мне на глаза. И тут я вспомнил: так звали одного из бенефициариев, упомянутых в кодицилле, который я копировал всего пару месяцев назад в нашей комнате на Орчард-стрит!
— Это твоя фамилия? — спросил я. — Малифант? Вот почему Квигг дал тебе эту гадкую кличку?
— Не говори с ним! — воскликнул Ричард. Он всмотрелся в лицо Стивена, положил ладонь ему на грудь.
Глаза Стивена оставались закрытыми, он не отвечал.
— Стивен! — шепнул я.
Я протянул руку, чтобы тронуть его за плечо, но Ричард мягко взял ее в свои ладони и удержал; так мы ждали, пока в амбар не проник через дыры в деревянных стенах дневной свет и не проснулись остальные мальчики, которым предстояло узнать, что ночной порою здесь побывала страшная гостья.
Глава 45
Дальше я посвятил себе приготовлениям к побегу. Это была единственная возможность отомстить за Стивена, и я чувствовал себя обязанным поведать о происшедшем его сводному брату, который, быть может, сумеет предпринять что-нибудь против Квиггов.
Полусоверен, по-прежнему завернутый в таинственную записку, я сунул в свой собственный башмак. Остаток сил после рабочего дня я расходовал, помимо мыслей о бегстве, на разрешение вопроса, почему меня послали в это место, а также еще одного, связанного с предыдущим: почему Стивен носил ту же фамилию — и весьма редкую, — что и один из бенефициариев по кодициллу, составленному моим прапрадедом за сорок лет до нашего рождения. Существование между нами какой-то связи подтверждалось тем, что нами обоими интересовался мистер Степлайт. Далее я не мог продвинуться в рассуждениях, однако трудно было поверить, что связь между нами — не более чем дело случая.
На следующее утро Квигги взвалили тело Стивена на плечи и вынесли из амбара, словно мешок с солодом. (Позднее я обнаружил свежий холмик среди тех, которые заметил ранее на Пятнадцати Акрах, где росли могильные колпачки.) Я был назначен в бригаду Роджера, и на меня навесили кожаную упряжь. Я пахал день за днем, в любую погоду. Это оказалось суровым испытанием для сердца и легких, потому что
