— Мы должны убить их, — ответила Рия.
Глава 10
Сначала врач показался ей просто симпатичным, но сейчас Леони подумала, что он красив, как кинозвезда. Подтянутый, как спортсмен, ростом под метр девяносто, лет тридцати с лишним, темные волосы с едва намечающейся сединой на висках, добрые карие глаза, четкий подбородок и мягкие губы.
— Спасибо, доктор Баннерман, — прошептала она, когда звуки шагов ее семейства затихли. — Спасибо, что спасли мою жизнь в реанимации. Спасибо, что встали на мою сторону.
Баннерман улыбнулся.
— Без вопросов. Давай перейдем на «ты», кстати? Тебя зовут Леони, я знаю. А меня — Джон.
Он пожал ей руку, мягко, но уверенно.
Следующие пять минут он расспрашивал ее о самочувствии. Хорошо хоть не о ссоре с родителями. Светил Леони в глаз маленьким фонариком, проверил рефлексы, померил давление и пульс, посчитал темп дыхания.
— Все достаточно хорошо, — заявил он. — Нет особых причин дальше держать тебя в больнице. Завтра ты еще побудешь под наблюдением, мы сделаем еще пару анализов, а послезавтра отпустим.
Джон немного помолчал.
— А теперь поговорим о наркотиках, — резко сменил он тему.
— В смысле, об оксиконтине, которого я нанюхалась?
— Для начала — да. Сколько ты приняла?
— Восемьдесят миллиграмм. Таблетки стянула из аптечки у матери. Размолола в порошок пилкой для ногтей. Видела, как друзья принимают куда больше, и с ними ничего такого не случалось.
— Потому что у них уже выработалась сопротивляемость. Оксиконтин относится к опиатам, и если ты их часто принимаешь, как твои друзья, то организм привыкает, и ему нужна все большая доза. Ты приняла их первый раз, я так понимаю?
— Да… и последний.
— А что насчет других наркотиков?
— Хочешь по-честному?
— Конечно.
— Я принимала кокаин, и немало.
— Немало — это сколько?
Леони пожала плечами:
— Тридцать, может, сорок дорожек. За ночь в клубе или на вечеринке. Потом не принимала пару дней. Потом большой загул на выходные. Грамм десять-пятнадцать. Сам знаешь, как это бывает.
— Хочешь сказать, ты уже подсела на него?
— Нет, не хочу. Я кокса вдула немало, но мне кажется, что я в любой момент могу бросить.
Леони помолчала.
— Уже собиралась бросить, в недалеком будущем, — добавила она.
— Героин пробовала?
— У-у-у! Нет. Никогда. Увольте.
— Метамфетамин?
— Пару раз. Может, раза три. Сильно понравилось, но больше не буду.
— Ты так уверенно говоришь об этом.
— Абсолютно. Когда я умерла, со мной кое-что произошло…
— Что заставило тебя начать решать проблемы в твоей жизни?
— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Леони.
— Когда ты пришла в себя в палате интенсивной терапии, ты сказала, что встретила ангела…
— Да. С кожей цвета индиго.
Леони вытащила альбом, спрятанный под одеялом, открыла его и показала свой рисунок Синего Ангела.
— Она вот такая.
Наклонившись вперед, Баннерман принялся с интересом разглядывать рисунок.
— Очень интересно, — сказал он. — Скажи… она, что, подробно объяснила тебе, как круто ты прокололась?
— Ты меня пугаешь,
— То, через что ты прошла, врачи называют опытом клинической смерти. Многие люди, пережившие такое состояние, разительно меняются. — На лице Баннермана появился мальчишеский задор. — На самом деле это тема исследовательского проекта, которым я занимаюсь. Я уже пять лет исследую людей, переживших клиническую смерть. Если ты позволишь, могу попытаться помочь тебе немного лучше понять, через что ты прошла.
К своему изумлению, Леони разрыдалась и невнятно проговорила, что еще не готова рассказать обо всем.
— Ангел сказала мне нечто реально пугающее. А еще сказала, что надо сделать завесу между мирами тоньше, чтобы я снова ее увидела. Не знаешь, что это может означать?
— Думаю, что догадываюсь, — спустя мгновение ответил Баннерман. — Но пока тебе надо хорошенько поспать. Продолжим наш разговор завтра утром?
Леони вытерла глаза клинэксовским бумажным платком.
— Если ты знаешь хоть что-то, что поможет мне разобраться в происшедшем, расскажи прямо сейчас.
— Почему так срочно?
— Я… я была вне своего тела. Достаточно долго. Казалось, целую вечность. Могла двигаться куда угодно, будто летать. Проходила сквозь стены. Видела и слышала других людей, они не знали, что я рядом. Ты не решишь с моих слов, что я сошла с ума?
— Я не думаю, что ты сошла с ума. В состоянии клинической смерти достаточно часто можно выделить две стадии. На первой ты выходишь из тела, в точности так, как ты описала. Мы называем это внетелесными переживаниями, сокращенно ВТП. Но ты все еще находишься в нашем мире. Можешь двигаться куда угодно, усилием мысли. Большинство людей описывают это как полет. Вокруг течет обычная повседневная жизнь, но тебя никто не видит. Затем наступает вторая стадия. Ты покидаешь этот мир. Оказываешься в тоннеле, или коридоре, или тонешь в водовороте и оказываешься… в другом мире. Не здесь. Не на планете Земля. Частенько встречаешь там… существ. Иногда — умерших друзей и родственников, которые либо зовут тебя к себе, либо просят вернуться обратно. Некоторые люди рассказывают, что встретили ангелов. Похоже?
Леони кивнула.
— Это ведь результаты научных исследований, которые все это подтверждают, так?
— Множество научных исследований. Феномен клинической смерти и внетелесных переживаний подробно описан, это свойственно людям во всем мире.
— Фиг с ним, с феноменом и даже со всем миром. Я хочу знать одно… это взаправду? Или нет? Для меня это было реальнее, чем наш нынешний разговор, если честно. И я там получила кое-какую информацию, от которой у меня мозг рвет.
— Какую информацию? — спросил Баннерман.
— После передозировки я вышла из тела. Вылетела из окна спальни и спустилась вниз, на кухню. Хотела позвать родителей на помощь. До фига захотела. Они понятия не имели, что я рядом. Говорили между собой и сказали… сказали кое-что обо мне, о чем я понятия не имела.
— Это было осмысленно, эти их слова?
