– Если вы имеете в виду Аллегрето Навону, миледи, то он мне больше не хозяин. Я теперь в вашем распоряжении.
– Благодарю, – смущенно произнесла Элейн. – Ты мне сейчас нужен.
Квадратное лицо юноши было печальным.
– Я хочу предостеречь вас, ваша светлость. Не могу сказать, что на уме у Зафера или у Маргарет. Я внимательно наблюдал за ними, когда они были рядом с вами.
– Этого не может быть...
– Зафер опасен, миледи, не забывайте про это. Он сделает все, что скажет Иль-Корво, и так будет всегда. Маргарет... – Юноша пожал плечами. – Не знаю. Она, кажется, искренне привязана к вам. Но по уши влюблена в Зафера и тоже сделает все, что прикажет хозяин.
Элейн молча смотрела в лежавшую перед ней книгу, потрясенная разладом в их маленьком сообществе.
– Филипп Уэллс наверняка будет на вашей стороне. И я обязан вам жизнью. Думаю, люди примут вас. Но враждующие дома не так легко примирить. Прошу вас, будьте осторожны. Филипп был прав, когда советовал не снимать кандалы с заключенных даже в их комнатах. Я уверен, что Навона без труда сбежит из башни, если не будет закован.
Разумеется. Невозможно заключить Аллегрето в крепости Навона.
– Я должна с ним поговорить, – решительно сказала Элейн. – Проводи меня.
У двери комнаты в башне Маладира ей пришлось спорить с Дарио. Он не хотел, чтобы она входила одна, даже если не подойдет к Аллегрето. Но она приказала ему остаться снаружи вместе с человеком Филиппа.
Она была почти уверена, что комната окажется пустой. Тем не менее Аллегрето лежал на походной кровати возле стены и, прикрыв глаза, смотрел на нее.
Он не поднялся, не заговорил. Когда Элейн увидела кандалы, ей захотелось, чтобы он сбежал.
– Прости меня, – прошептала она. – Но я не могу позволить, чтобы ты сделал то, что намеревался. – Это прозвучало глупо даже для нее самой. – Прости, но не могу. Понимаешь?
Он не ответил, только немного отвернул голову, как будто не хотел ее видеть. Элейн подавила желание открыть дверь и приказать, чтобы с него сняли цепи.
– Опусти лампу. Я тебя не вижу.
– Разве они не оставили ни одной свечи?
– Я ведь заключенный, Елена, – усмехнулся он.
Элейн шагнула к маленькой арочной нише в стене, где стояла кричаще разрисованная мадонна с младенцем – единственная вещь в комнате, если не считать койку.
– С тобой не должны обращаться как с обыкновенным преступником. Тут можно окоченеть. Я распоряжусь, чтобы принесли жаровню и одеяла.
Аллегрето лишь приподнял ресницы и скривил губы.
– Дарио считает, что Зафер может попытаться убить меня, – выпалила она.
– Нет.
Когда Элейн подошла к нему, он, видимо, не желая никаких соприкосновений, отодвинулся к стене.
– Я не знаю, что мне теперь делать.
Аллегрето поднял брови.
– Надеюсь, ты не ждешь помощи от меня? Я не в состоянии тебе помочь, даже если бы и захотел. Ты была права. У тебя нет союзников. И ты не должна иметь их, особенно в моем лице.
– Я знаю, – в отчаянии сказала она. – Но если они завтра проголосуют за Риату, я позволю тебе сбежать. Ты можешь вернуться на остров. И я смогу присоединиться к тебе.
Элейн услышала его вздох. Остров теперь казался ей раем.
– Этого не будет, – сказал Аллегрето. – Они выберут тебя. Они уже любят тебя за то, что ты им сказала. Разве ты не этого хотела?
Сейчас Элейн хотела только одного: прикоснуться к нему, снова убедиться, что он жив.
– Лекарь Филиппа уже осматривал твою рану? – спросила она, не глядя на него.
– Заживет. У меня всегда заживает.
– Я дам ему рецепт компресса. Если тут можно найти эти травы.
– Компресс, – повторил он с улыбкой и, закрыв глаза, откинул голову.
Кандалы зазвенели, когда она взяла его здоровую руку и прижалась лбом к его кулаку.
– Я не могла поступить иначе! – Она поцеловала его сжатые пальцы. – Я сделала это не для того, чтобы отобрать у тебя Монтеверде. Неужели ты мне не веришь? Я не хочу здесь править. И никогда не хотела. Но я не допущу, чтобы его разорвали на части.
Подняв голову, она увидела, что он с усмешкой смотрит на нее.
– Но ты знаешь, как править, миледи. Если бы не знала, меня бы тут не было.
