— На его лицо страшно смотреть, — проронил Барак. — Во взгляде застыло отчаяние.
Мысленно я порадовался тому, что избежал этого зрелища.
— Утром мы должны безотлагательно сообщить коронеру о случившемся, — отчеканил я, глядя Бараку прямо в глаза. — Полагаю, причины этой смерти не вызовут у него никаких сомнений. Джайлс Ренн утонул.
Барак выдержал мой взгляд, испустил вздох и медленно кивнул. Вопрос был закрыт.
— Тамазин сказала, что вы нашли ее отца, — перевел я разговор на другое.
— Да, он оказался поваром. Моему визиту он, прямо скажем, не слишком обрадовался. Заявил, что слышать не желает ни о какой дочери. Видно, каналья решил, что Тамазин подбирается к его денежкам. Надо же, бедняжка не слишком сильно ошибалась, — невесело усмехнулся он. — Отец ее хоть и не вельможа, но занимает при дворе теплое сытное местечко.
— Бедная Тамазин.
— Да, ей придется забыть о своих мечтах. Но я решил рассказать ей все без утайки. Всегда лучше знать правду.
— Возможно, — проронил я, бросив взгляд належавший на столе кинжал.
— Уверен, Тамазин не будет слишком долго переживать. Она и не такое способна вынести. Поэтому она мне и нравится. И не только поэтому.
— Все эти семейные связи доставляют слишком много хлопот, — заметил я с горькой усмешкой. — Особенно когда дело касается амбиций и притязаний.
Дрожь сотрясла все мое тело. Барак это заметил.
— Вам надо поскорее лечь, — сказал он. — Выглядите вы отвратительно.
— А чувствую себя еще хуже. Помогите мне встать.
Прежде чем покинуть комнату, я еще раз помешал кочергой в очаге. Огонь набросился на тлеющие остатки признания Эдварда Блейбурна, уничтожив их безвозвратно.
ЭПИЛОГ
Я стоял у окна своей комнаты в маленькой таверне, наблюдая за восходом солнца. Мороз, сковавший землю, держался вот уже целую неделю; кроваво-красный шар, появившись на небе, зажег множеством искристых отблесков иней, покрывавший траву, деревья и крышу маленькой церкви напротив.
«Может статься, три дня назад, накануне своей казни, королева Кэтрин тоже смотрела на морозный рассвет из окон Тауэра», — подумал я.
Томас Калпепер и Франциск Дерем были казнены еще в декабре. Что до королевы, соблюдение различных судебных формальностей продлило ее жизнь на два месяца. Согласно дошедшим до меня слухам, она так ослабела от страха, что не смогла самостоятельно подняться на эшафот, и палачу пришлось нести ее на руках. Бедная девочка, она слишком дорого заплатила за свое легкомыслие, и теперь голова ее выставлена на Зеленой башне в назидание жителям Лондона. Леди Рочфорд разделила участь королевы. В Тауэре она лишилась рассудка, и королю пришлось издать особый указ, дозволяющий казнить сумасшедших. Говорили, впрочем, что перед самой смертью Джейн Рочфорд обрела присутствие духа. Стоя у плахи, обагренной кровью королевы, она публично покаялась во всех своих грехах и заблуждениях. Грехов этих оказалось так много, что речь леди Рочфорд затянулась, и толпа начала скучать. Эта женщина, столь же надменная, сколь и недалекая, отнюдь не вызывала у меня симпатии, но все равно, думая о ее печальной судьбе, я ощутил приступ жалости. Всю свою жизнь она хитрила, изворачивалась и кривила душой и в конце концов подстроила ловушку себе самой. Мысленно я понадеялся, что ныне душа ее обрела мир и покой, так же как и душа несчастной королевы.
Мы с Бараком выехали из Лондона на следующий день после казни. По пути в Кент мы промерзли до костей, но, к счастью, мороз благотворно сказался на состоянии дорог, и в Эшфорде мы оказались уже вечером. Весь следующий день мы провели, копаясь в архивах. Мне удалось-таки отыскать неопровержимые доказательства того, что земля, которой пользовались родители сержанта Ликона, была передана им в свободное владение. По всей видимости, землевладелец предоставил в суд поддельные документы. Завтра в Эшфорде мне предстояло встретиться с его адвокатом в присутствии молодого Ликона и его родителей. Я заранее предвкушал, как разоблачу обман, стоивший этим бедным людям так дорого.
Вчерашний день выдался свободным, и я сказал Бараку, что использую его для собственных надобностей. Оставив своего помощника в Эшфорде, я верхом отправился в деревню, расположенную в десяти милях от города. То было маленькое бедное селение, похожее на сотни английских деревень. Вдоль единственной улицы тянулись убогие домики, на возвышении стояла церковь, а неподалеку — таверна.
Я вышел на улицу, завернувшись в плащ как можно плотнее. Впрочем, он все равно болтался на мне, ибо я изрядно похудел после тяжелой лихорадки. Три недели я провел в постели, поначалу беспрестанно мечась в бреду. Потом жар ослабел, и я не без удовольствия наблюдал за тем, как Джоан и Тамазин оспаривают друг у друга честь принести мне чашку бульона.
Мороз щипал лицо и руки. Дыхание, вырываясь изо рта, тут же превращалось в облачка пара. Я подошел к церкви и открыл калитку, ведущую на кладбище. Скользя по покрытой инеем траве, я двинулся вдоль могильных камней.
То был совсем маленький, скромный памятник, расположенный на краю кладбища, у самого леса, раскинувшегося за оградой. Я наклонился и с трудом разобрал полустертую надпись:
Я долго стоял у камня, погрузившись в задумчивость. Никаких шагов я не слышал, и потому голос, внезапно раздавшийся за спиной, заставил меня вздрогнуть:
— Значит, Эдвард Блейбурн назвал сына в честь своего отца — Джайлс.
Обернувшись, я увидел Барака, который взирал на меня с довольной ухмылкой.
— Господи боже, Джек, как вы здесь оказались?
— Мне не составило труда догадаться, куда вы направились. Я прекрасно помню о том, что неподалеку от Эшфорда расположена некая деревенька Брейбурн. Сегодня я встал пораньше и поскакал сюда. Сьюки я привязал у церкви.
— От неожиданности меня едва удар не хватил.
— Простите, я не думал, что мой голос нагонит на вас страху, — усмехнулся Барак. — Я так понимаю, в этой богом забытой деревеньке есть всего лишь одно примечательное место? — добавил он, оглядевшись по сторонам.
— Да, — кивнул я на могильный камень. — Бедные родители Эдварда Блейбурна. Получив весть о гибели сына, они оба вскоре сошли в могилу. А у Сесиль Невиль не было другого выхода, кроме как объявить Эдварда мертвым.
Внезапно до меня дошел смысл слов Барака.
— Подождите… раз вы догадались, куда я поехал, значит… значит, вы все знаете? Знаете, что Джайлс Ренн — сын Эдварда Блейбурна?
— Вы сами это выболтали, когда лежали в бреду. Точнее, наговорили много такого, что навело меня на определенные выводы.
— И что же я говорил? — изумленно выдохнул я.
— Как-то раз принялись кричать, что Ренн — истинный король Англии и его надо возвести на трон. Потом залились слезами. А Тамазин рассказывала, вы все время твердили о каких-то бумагах, которые сгорят в аду. Я вспомнил: в тот вечер, когда погиб Ренн, мы с Тамазин застали вас у огня с кочергой в руках. После этого только полный тупица не смекнул бы, что к чему.
— Как бы ваша догадливость не обернулась против вас, — произнес я, внимательно глядя на него. — Знать то, что знаем мы, слишком опасно.
