Убийства в монастыре, или Таинственные хроники

Несмотря на все это, королева молчала, а Филипп с трудом поднялся на ноги и несколько раз вскрикнул.

— Проклятье! — выругался он. — Проклятье! Такого со мной еще никогда не случалось! Что здесь происходит?

Он замолчал, и в комнате раздался оглушительный крик, которого боялась София. Изо рта Изамбур выступила желтоватая пена, она вцепилась ногтями в окровавленные простыни, закатила глаза и зарычала.

— Проклятье! — снова выругался король Филипп. — Что же это за женщина?

Сначала София стояла неподвижно, а потом кинулась к королю и, вместо того чтобы успокоить принцессу, упала к его ногам.

— Простите ее, сэр, простите ее! — умоляла она, не думая, что говорит. — Что бы тут ни произошло, это ее ошибка! Вы, разумеется, не сделали ничего дурного!

Король смотрел на нее, вытаращив глаза, с таким же изумлением, как в лесу, когда Изамбур лежала перед ним в грязи. Он ничего не сказал, отступил назад и выбежал из комнаты.

— Изамбур, — крикнула София, подошла к принцессе и попыталась успокоить ее. — Изамбур, что же произошло?

Взгляд Герина был непроницаемым.

Когда он вошел в королевские покои, София почувствовала облегчение. Она теперь была не одна с Изамбур и больше не должна была мучиться загадкой, что же случилось в этой комнате, почему король закричал первым и почему он не лежал в постели, а сидел в углу комнаты.

Его вопросы вернули ее к действительности.

— Вы ее помыли? — спросил он в первую очередь.

— Да, — испуганно ответила София, — и переодела.

Брат Герин задумчиво кивнул. Возможно, он не знал, насколько откровенным ему следует быть с Софией.

— А где окровавленные простыни?

— Я спрятала их в сундук.

— Кто видел, что здесь произошло?

— Только король... и я... и вы. Остальные спали.

Сначала она была намерена ограничиться коротким разговором. Но Изамбур начала засыпать, и ей захотелось, чтобы он побыл с ней подольше.

— Я не знаю, что здесь произошло, — начала София. — Но король точно не сделал ничего плохого. Изамбур... Королева не в себе. Она слабоумная. Она не может сказать ни одного разумного слова, а иногда очень страшно кричит. Конечно, она красива внешне, когда ведет себя тихо, но она не такая, как все. Не думаю, что она смогла бы родить королю детей. От одного этого она... чуть не истекла кровью.

Брат Герин и бровью не повел, пока София говорила. Это придало ей мужества, и она продолжала говорить. Его правая нога едва заметно дрожала, и это немного беспокоило ее.

— А почему вы не рассказали об этом прежде, чем был заключен союз? — угрюмо спросил он.

— Король Кнут решил выдать свою сестру замуж за короля Франции, а не я, — ответила она. — Разве я вправе оспорить решение, принятое королем?

Герин молча смотрел на нее.

— Что будет дальше? — спросила София, и в ее голосе повышались паника и страх.

Ее возбуждение передалось и ему.

— Этого мне еще не хватало! — прошипел Герин, обычно так хорошо владевший собой. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы снова прийти в себя. — Я не люблю войну, а еще меньше она мне нравится в том случае, если ведется не по правилам. Если король Филипп выступит против Ричарда Львиное Сердце, ему нельзя оскорблять Кнута.

Он говорил, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к ней.

— Ах, я бы многое отдал, если бы мне не пришлось искать такого союза! — горячо продолжал он. — Я бы многое отдал, если бы этой войны не было вовсе и королем не двигала бы зависть оттого, что Ричард унаследовал огромное королевство, а он — всего лишь несчастную Францию!

— Что же мне делать? — спросила София, после того как он закончил свою речь и замолчал.

Он не смотрел на нее.

— Скоро император Генрих отпустит Ричарда — и тогда одному дьяволу известно, что начнется. Нам нужен Кнут, а значит, нужна Изамбур. Приготовьте ее к коронации, а я поговорю с королем. Он сделает то, что я ему посоветую, он так всегда поступал. А вы никому не говорите ни слова о том, что здесь произошло.

— Но я пришла сюда только тогда, когда принцесса Изамбур... королева лежала, истекая кровью. Король не рассказал вам, что случилось?

Брат Герин раздосадовано пожал плечами.

— Он признал, что брак состоялся, а больше ничего не сказал, — раздраженно ответил он, потому что ему, обычно замечавшему все, было нечего сказать по этому поводу. — Нет, я не знаю, что произошло. Вообще, я посоветовал бы вам держаться подальше на церемонии коронации. Филипп может вспомнить, что вы были свидетельницей этой неприятной ситуации, и будет лучше, если он не увидит вашего лица. Есть ведь и другие женщины, которые могут выполнить ваши обязанности.

— Конечно, — с готовностью ответила София.

Она с радостью держалась бы подальше от Изамбур, теперь, когда брак состоялся и первый советник короля признавал это. Наверняка ему удастся успокоить короля и исправить ситуацию.

— А еще лучше вам обо всем этом забыть! — высказал он свое последнее требование.

София послушно кивнула. На нее навалилась страшная усталость. Светало, а ей так и не удалось поспать.

В дверь трижды постучали, в знак того, что брачная ночь завершилась. В утренних сумерках король прошмыгнул обратно в свои покои, его взгляд был застывшим и пустым. София послушалась совета Герина и не показывалась ему на глаза, но сквозь дверную щель наблюдала, как ближайший советник осторожно подошел к правителю и попытался заговорить с ним. Филипп слушал его с каменным лицом. Движения брата Герина становились все быстрее и оживленнее, и наконец он упал перед королем на колени, чтобы тот внял его словам. В этой позе высокий, одетый в черное мужчина выглядел так нелепо, что Софии было неловко смотреть на него. Она подумала, что ему, превратившемуся в услужливого лакея, возможно, не удастся удержать в равновесии ее с Изамбур судьбу с такой же легкостью, как днем раньше падающий бокал.

Но потом ей показалось, что лицо Филиппа просветлело. «Все будет хорошо, — пыталась внушить себе София, — все будет хорошо. Он смирится с тем, что ему ради сохранения союза с Данией придется жить со слабоумной».

Она опустила голову и стремительно покинула свой наблюдательный пост. Она не видела, и была этому рада, как почти час спустя в покои за королем вошел камергер, а потом придворные дамы. Какими бы высокомерными они вчера ни выглядели, сегодня они должны были одеть Изамбур в королевские наряды, подготовленные для коронации: в рубаху из тонкой, белой материи, которая завязывалась золотыми шнурками, и в зеленое шелковое платье с очень узким верхом и складчатой юбкой, украшенной тесьмой. Дорогой ремешок был вышит серебром и золотом, а пурпурная накидка — соболем.

София со вздохом опустилась рядом со спящей Гретой и стала прислушиваться, не начнет ли Изамбур, увидев вокруг столько незнакомых лиц, снова кричать. Однако единственный звук, который до нее доносился, был храп Греты. Он усилился, а потом вдруг резко оборвался. Грета проснулась.

— Что произошло? — сонно спросила она.

— Ты выпила слишком много вина, — ответила София.

— Это ты дала мне бокал! — сказала Грета, впервые не с благоговением, а с недоверием. — Где Изамбур?

— Она сейчас выйдет из королевских покоев, а вскоре ее коронуют и провозгласят королевой Франции. Не беспокойся, все в порядке.

Грета неуверенно поднялась.

— А ночью? Что произошло ночью?