— Король стал ее супругом, — грубо ответила София. — И теперь может делать с ней все, что захочет.
— Но...
— Тебе не нужно беспокоиться. Все хорошо.
София грубо закончила разговор. Ей не хотелось ничего рассказывать, а просто на мгновение закрыть глаза и позднее, возможно, написать в хронике, что Изамбур стала французской королевой. И ничего больше. Это все, что ей было нужно.
Она задремала, на короткий миг провалившись в черную пустоту без сна. Когда она открыла глаза, Грета по-прежнему сидела рядом, а со двора доносился оглушительный шум. Датские сопровождающие собрались в дорогу. Они упаковали свои вещи и седлали лошадей, все время оглядываясь, как будто сзади мог выскочить черт и погнаться за ними.
София так спешила к близнецам из Роскильда, Эски и Теге-ру, что споткнулась и чуть не упала. Вчерашняя грязь высохла, и земля стала такой неровной, как будто сквозь нее пробивались сплетенные корни волшебных деревьев.
— О Небеса! Что случилось, почему вы уезжаете? — крикнула она на бегу.
— Нам нужно ехать как можно скорее, иначе король заставит нас взять с собой Изамбур!
— Но...
— О, во время коронации случилось нечто ужасное!
Эски был не готов разговаривать, но Тегер, который обычно болтал без умолку, на этот раз смог рассказать все по порядку.
— Да уж, все злые силы мира будто настроились против нас. А начиналось-то все совсем неплохо. У церковного портала пару ожидал епископ Реймский, он благословил их и попросил Бога даровать Филиппу силы для исполнения его высокой службы. Вокруг стояли епископы Амьена, Аррас, Турнай и Камбре... Ах, Бог мой, там сзади подходят люди короля, они наверняка хотят задержать нас...
— Они не смогут запереть нас! — сказал священник Абель Эрландсен, более угрюмый, но и более спокойный, чем двое юношей. — Мы не лакеи французского короля, а датчане, а кроме того, делегаты короля Кнута!
— А он наверняка не обрадуется, когда услышит...
— Так что же произошло? — взволнованно воскликнула София.
Близнецы сделали вид, что полностью поглощены подготовкой своих коней.
Абель Эрландсен задумчиво пожал плечами и продолжил историю, начатую Тегером.
— Епископы приняли королевскую чету, — спокойно рассказывал он, — им передали одеяние для коронации — лиловое пальто с горностаем, на подкладке которого вышиты слова «Те Deum». Сын Филиппа, Луи, сидел в первом ряду, как и ангевинский принц Артур, племянник ненавистного Ричарда Плантагенета, который только того и ждет, как бы отнять трон у дядюшки. Все шло так, как было задумано. Король повторил свою клятву: мы, король Франции, обещаем церкви и Богу сохранять и защищать их права. Епископ Реймский спросил, готов ли народ Франции признать Филиппа II своим королем.
— И тогда Изамбур начала кричать? — перебила его София.
Ей не пришло в голову ничего другого, кроме того, что отъезд датчан и их страх перед французами связан с необычным поведением принцессы. Но Абель покачал головой.
— Принцесса Изамбур... королева Изамбур за все время церемонии не произнесла ни единого слова.
— Да, но...
— О Боже, нам надо торопиться! — вскричал Эски. — Они не отпустят нас без Изамбур!
— Король пообещал от имени Христа сохранить мир с церковью, защищать народ Франции, сохранять справедливость и милосердие, освободить землю от еретиков, проклятых церковью... — невозмутимо продолжал Абель. — А вы, Эски из Роскильда, проявите больше невозмутимости: что они сделают — не привяжут же Изамбур к нашим коням? Не бросят же нас в темницу?
— Это сделает король Кнут, если мы вернемся обратно с его обесчещенной сестрой.
— Мы не допустим этого! — твердо сказал Тегер. — Мы оставим ее здесь, вне зависимости от того, что ей предстоит.
— По-моему, на сегодня нам уже достаточно волнений. Успокойтесь и не пугайте лошадей! — мрачно отругал их Абель и снова повернулся к Софии, с нетерпением ожидавшей продолжения истории. — Епископ Реймский должен был помазать короля святым маслом из Реймса. Два епископа забрали у него короновальную мантию, чтобы он смог выйти вперед... Но затем...
Голоса стали громче. Твердый, резкий датский язык смешивался с мягким французским.
— А что потом? — спросила София.
Эски и Тегер из Роскильда вскочили на лошадей.
— А потом произошло самое странное, что мне когда-либо приходилось видеть, — сказал Абель.
— Вы же говорили, что все будет в порядке, — жалобно говорила София. — Вы сказали, что король всегда делает то, что вы ему советуете. А теперь оказывается, будто в церкви он прилюдно объявил, что Изамбур не является его законной супругой и датчане обязаны отвезти ее обратно королю Кнуту.
Брат Герин старался, как всегда, сохранять спокойствие, но теперь дергалась не только его правая нога, но и веки. Глаза, которые обычно смотрели на мир задумчиво, были полны тревоги.
Беспокойство после ужасного скандала в церкви царило повсюду. Датчане поспешно уехали, оставив с Изабмур только женщин. Сама же принцесса (или уже королева?) сидела в своих покоях, и только Грета не оставляла ее одну ни на секунду. Король заперся на несколько часов со своими ближайшими советниками и объявил им, что Изамбур заколдована, охвачена злыми духами и не достойна быть его женой.
Еще в церкви он объявил то же самое перед всем народом. Не ограничась одними словами, он даже разыграл сценку, похожую на ту, что устраивала принцесса: упал на пол и стал извиваться, пуская из рта белую пену. Хотя и ходили слухи, что король сам страдал от подобного заболевания с тех пор, как переболел лихорадкой в Палестине, никто не стал сомневаться в том, что злая невеста наложила на него проклятие.
— Я не знаю, что произошло этой ночью, — сказал брат Герин, обернувшись к Софии, — точно известно только то, что король хочет расторгнуть брак. Одно только упоминание ее имени вызывает у него гнев и страх.
Говоря, он ходил взад-вперед, иногда наклоняясь и потирая колени. Может, они болели из-за долгих молитв в церкви, а может, из-за смиренных поз перед королем.
— Но он не может просто оттолкнуть ее! — воскликнула София. — Брак состоялся, да и коронация...
Брат Герин горько рассмеялся, и злость, сверкнувшая в его глазах, стала свидетельницей давнего презрения ко всем, кто стоял у него на пути, даже если это был сам король.
— Он хочет показать всему миру, что Бог не согласен с этим союзом. Ну, это у него неплохо получилось! Хотел бы я знать, просчитал ли он последствия своих действий так же хорошо или нет.
Он попытался замедлить шаг, но это ему удавалось с трудом. Снова в его взгляде промелькнуло что- то гораздо более давнее, чем беспокойство этого дня, — затаенная злоба оттого, что хотя король и доверял ему и считал мудрым человеком, но в любой момент мог или принять его предложения, или уничтожить его.
— Я попытался поговорить с ним, объяснить, что стоит на кону, — объяснял Герин, — но он не желал ничего слышать, и мне пришлось отступить. Я не должен возбуждать его недоверие, а это очень легко сделать. Всех своих прежних советников он проклял и выслал из страны, как только у него появлялось малейшее подозрение, что они следуют собственным интересам, — будь то его мать Адель или Филипп Фландрийский. В данный момент он слишком раздосадован, чтобы я мог повлиять на его решение. О, проклятье, проклятье!
— Но ведь вы должны...
— Я не могу этого, как вы не понимаете? — вскричал он в отчаянии. — Король — человек, который собственными руками выбрасывает из окна посыльного, если тот случайно капает на его руку воском. Как вы думаете, что будет со мной, если я стану открыто сопротивляться ему?
