загорелых, как очередной юный бог в кажущейся ослепительно белой, нереально белой майке на темно- шоколадной коже. — Вот это — другое дело. Смотри, ты заметила, как он на меня посмотрел? Заметила?
— И что ты теперь будешь делать? — я перевожу беседу в более конструктивное русло. — Подойдешь к нему?
— Нет, — Руслан как-то особенно артистично отмахивается от глупой меня подбородком, рисуя профилем кокетливый жест, одновременно головой и плечом, такое детское «нет», как бы: «не угадала». — Я сначала посмотрю, с кем он будет ужинать.
— Думаешь, он — гей? — мой «локатор» еще не настолько безупречен, я, практически никогда, не могу выделить в толпе «наших», будь то мальчики, или девочки. Хотя, если в этой самой абстрактной толпе появляется приятной внешности, ухоженный, тщательно выбритый, или, наоборот, с подчеркнуто выверенной «двухдневной» щетиной, парень в джинсах, которые, действительно, оказывают визуальный эффект «второй кожи» не в том смысле, что обтягивают ноги и попу супермена как балетное трико, а просто — сидят идеально, без провисшей сзади бесформенности, и рубашка, а, скорее, майка «освежающего» лицо оттенка, и сопровождает такого принца ненавязчивый приятный аромат дорогого парфюма. И торс его прокачан, животик, если и наблюдается, то — намеком. И дальше можно посмотреть на руки с маникюром, на браслет… И серьга в ухе тут совершенно не обязательна, но может присутствовать. И некий лоск, некая цветовая игра что ли, выверенность в деталях…
Конечно, совершенно не обязательно делать вывод, что, если мужчина более-менее похож на человека, и на него приятно смотреть, то он однозначно — гей. Может быть, он — метросексуал. Может быть, он — Леонид Парфенов. Но вероятность, что перед вами представитель нетрадиционной сексуальной ориентации, все же, более велика. Геев много. Парфенов — один. Процентное соотношение очевидно.
— Мне кажется — да.
— А почему? — я пытаюсь выведать «тайный гейский опознаватель» у знающего человека.
— Не знаю. Чувствую.
— И он тебе понравился? Да?
Руслан кивает с некоторой грустью.
— А давай ты с ним познакомишься? — меня от перегрева накрывает волна романтического идиотизма. — Только представь. Он, например, француз. И зовут его.
— Например, Кристиан. — Судя по всему, перегрелась не я одна, Руслан моментально подхватывает игру.
— И вы проводите вместе незабываемую неделю.
— Пять дней, положим.
— И ночей, не забывай. И ночей.
— Ну я это и имел в виду. Хотя, какая разница — день или ночь?
— А тебе в какое время суток больше нравится заниматься сексом?
— Невааажно, — отмахивается Руслан, я свернула с темы. — Давай дальше про Кристиана.
— Итак, вы проводите вместе пять чудесных дней. И потом расстаетесь.
— Нуууу. И все? — я его разочаровываю своим несвоевременным реализмом.
— Нет. Подожди! Он приезжает в Москву уже неделю спустя. С цветами!
— Зачем мне его цветы? Нет. Пускай приедет без цветов.
— Ну, хорошо. И проводит с тобой весь свой отпуск.
— А кем он работает?
— А кем тебе нравится?
Руслан мечтательно смотрит в темнеющее синее небо. Первые, еще практически незаметные, звезды подсказывают ему профессию мальчика-мечты.
— Пусть он тоже будет дизайнером. (Руслан — дизайнер, впрочем в этой среде, именно в мужской «этой» среде, многие имеют замечательные творческие профессии: фотограф, художник, дизайнер, музыкант, стихосочинитель, на худой конец — пиар и реклама, что, в московских реалиях, оборачивается хорошей творческой прибылью, но не всегда). В известном Парижском издательстве. Фотохудожником в Вог. Банально. Хотя нет, там, в Вог, очень много соблазнов… Пусть он будет дизайнером мебели. Успешным. Или виноделом.
— Ага, с плантацией винограда на южном побережье Франции.
— Ну да, — невозмутимо продолжает Руслан. — Там мы будем отдыхать. Иногда.
— Тогда какого, спрашивается, черта этот винодел делает в Турции? В сезон. Ему виноградники ощипывать пора, а не топать на ужин.
— Нам тоже пора, — Руслан встает, потягивается, и я думаю, что не была бы лесбиянкой, то вполне бы могла влюбиться в такого красавца. Хотя, а смысл?
— Слушай, а в тебя девушки влюбляются?
— Ну конечно.
— И как ты им… мммм… объясняешь?
— Намекаю. Если не помогает, знакомлю со своим молодым человеком, если таковой имеется. Например, за чашкой кофе.
— С ума сойти! Приходит влюбленная девушка на свидание. А ты зачем-то с другом. И она вся в непонимании и растерянности. И друг, наверняка, тоже — принц принцем. И она уже начинает и ему глазки строить, заказав десерт, легкий, воздушный…
— Да. И только она в него — пэмс — вилочкой. Ресничками — хлоп-хлоп, длинными, а вилочку меж тем держит изящно, мол, бери меня замуж, вот я какая красивая, а я приобнимаю второго принца за плечо и говорю…
— Милый, а тебе заказать такой же чизкейк? Смотри, какая прелесть! Ты же любишь клубничный! И второй принц хлопает в ладоши: вау! Виснет у тебя на шее с шепотом: спасибо, родной, ты у меня такой заботливый, такой внимательный, такой…
— И я роняю его под стол, где мы и сливаемся в экстазе.
— И девчонка навсегда перестает есть чизкейки.
— И пить капучино.
— И подается в лесбиянки с горя.
— Предварительно подвергнув торжественному сожжению соломенное чучело в купленном уже свадебном платье.
— С фатой?
— А то!
— Аминь.
Мы будим к ужину заспавшуюся Женьку, я падаю на огромную кровать, на которой можно валяться вдоль и поперек, целую ее в ухо, в щеку, в сонный глаз. Он нехотя открывается, и Женькин зрачок медленно сужается, глядя на меня, а на недовольном лице появляется улыбка.
— Любииимая, — она обнимает меня, но я отползаю назад.
— Вставай, соня. Ты все проспишь.
— А нам никуда и не нужно, — улыбается она, — Нам ничего не нужно. У нас все есть.
— А у меня не все, — Руслан появляется на пороге номера.
— Хватит тут обниматься. Не стыдно вам? Когда друг, можно сказать, гибнет от одиночества! Вдали от Кристиана.
— От кого? — не понимает Женька. — Я что-то пропустила?
— От Кристиана, — отвечаем мы хором. — Мы нашли Руслану пару, — добавляю я.
— Пойдем уже, может быть мы застанем его в ресторане, — торопит нас Руслан, и мы втроем отправляемся ужинать.
Кристиан оказался примерным отцом итальянского семейства, ужинавшего вчетвером в компании крупногабаритной жены и двух маленьких мальчиков. Что и требовалось доказать.
