— Он сказал, что нам надо двигаться на восток к аргентинскому городку Ла Квиака. Оттуда можно попасть в Боливию, если пересечь охраняемую границу, перейти мост и сесть на поезд западного направления. Можно также проехать около сотни километров на север и добраться до боливийского города Тупица. Проводник считает населенный пункт большим, но, учитывая, что сам привык жить вообще нигде…
У Отару губы и челюсти словно онемели, и он долго мычал, прежде чем произнес что-то членораздельное. Указав на Мирто, японец с трудом выговорил:
— А он может проводить нас в Тупицу?
Совещание прервал чей-то хриплый голос:
— Отдайте мулов и поклажу, и можете валить отсюда всей компанией!
На снегу возникли три фигуры в лохмотьях, с палками и мачете в руках. Самый низенький из них различил под пончо женский силуэт и тут же добавил:
— Поклажу, мулов и девчонку! — Он демонстративно провел пальцами по штанам. — Иди к папочке, чернявая, у меня тут кое-что есть.
Отару понял, что их будут грабить. Когда один из незнакомцев приблизился, Хиро вытащил из-под пончо пистолет и не раздумывая выстрелил ему в живот. Человек упал и принялся с криком кататься по земле, оставляя за собой кровавый след. Остальные бандиты, подняв руки, начали отступать. Отару подошел к содрогающемуся в конвульсиях умирающему, ногой отбросил мачете и стал наблюдать за агонией. Потрясенные Фелипа и Мирто жались друг к другу в стороне.
Хиро снова прицелился. Грабители что-то забормотали, один из них описался. Креолка подошла к японцу:
— Не надо! Отпустите их, Хиро, это же просто бедняки, неужели вы не видите?
Отару, как в тумане, выставил вперед браунинг и прикоснулся пальцем к курку. В голове всплыли лица священника и мальчика, затем появились фигуры в черном. Они скользили по коридорам виллы Хофштадтера, растворяясь в темноте.
Фелипа, сглотнув, снова попросила ученого:
— Остановитесь, Хиро, прошу вас.
Отару отпустил курок и поднял пистолет вверх. Неудачливые грабители пустились наутек. Японец плавно опустил руку, целясь им в спины. Креолка не могла вымолвить ни слова. А Хиро вдруг нервно дернул головой, опустил оружие и принялся пинать труп. И без того алый снег стал еще краснее. Девушка задохнулась от слез. Мирто положил ей руку на плечо, пытаясь успокоить. Отару схватил поводья и потянул к себе мула, словно проверяя, на месте ли поклажа.
До Тупицы странники добирались несколько дней. Было тепло, несмотря на то что зима стояла у порога. Городок выглядел приветливо. Над домами возвышалась церковь с двойной колокольней. На окраине они встретили индейцев в шляпах и с корзинами за плечами, у некоторых на поясах висели кинжалы. Подойдя вплотную к первым постройкам, путники привязали мулов к кормушке. Креолка, нагнувшись, обняла низкорослого проводника. Отару отвязал багаж и ограничился тем, что молча расплатился. Фелипа поцеловала Мирто в щеку, заставив того покраснеть:
— Спасибо тебе за все. Если бы не ты, нам бы сюда не добраться.
Девушка на прощание помахала рукой, и беглецы побрели по узким улочкам между низких домов к центру. Там они выбрали гостиницу наугад и вошли. Отару по-английски обратился к человеку за стойкой:
— Нам нужны две комнаты, горячая вода и что-нибудь поесть.
Не дожидаясь ответа, он положил на стойку несколько банкнот. Портье заулыбался и произнес заученно:
— Добро пожаловать в Тупицу, господа, в прекрасную жемчужину Боливии. Мы рады видеть вас в городе, где еще сорок лет назад обитали Буч Кэссиди и Санденс Кид. [118]
Мальчик-метис подхватил заляпанные грязью, пахнущие мулом сумки Фелипы. Когда посыльный вернулся за багажом Хиро, тот остановил его взглядом. Отару заметил, что человек за стойкой, посмотрев на вещи японца, быстро опустил голову.
Лифт поднимался с натужным шумом, сквозь зарешеченные двери перед пассажирами мелькали темные коридоры. На четвертом этаже кабина, дернувшись, остановилась. Мальчик пошел вперед, показывая дорогу. Раздав ключи от помещений, посыльный, прежде чем попрощаться, застыл с протянутой вверх ладонью. Креолка вложила в руку пару монет и вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Прежде чем зайти в свой номер, Хиро несколько секунд постоял у порога. Ему хотелось что-то сказать, но он промолчал. В комнате японец вытряхнул содержимое сумки на пол возле кровати. Дневники, деньги, пистолет, несколько патронов, одежда, пилюли спартеина, очки с разбитой линзой, горсть отсыревшего табака и несколько смятых карт. Раздевшись догола, Отару сел на пол и долго глядел на то, что осталось от его жизни. Затем ученый провел рукой по грязным волосам и отросшей клочковатой бороде. Болели зубы. Хиро взял сигарету, сунул ее в рот и взял с прикроватной тумбочки спички с надписью на синей этикетке «Отель Уйюни». Глубоко затянувшись, японец приставил браунинг к виску, нажал на спуск… и рассмеялся.
Пистолет оказался разряженным. Значит, судьба — и надо идти до конца.
Под пальцами зашелестели листы дневника. Отару долгое время проработал с записями Генриха Т. Хофштадтера, поэтому некоторые фразы он знал наизусть. Слово за словом, буква за буквой исследовал Хиро исписанные страницы, поначалу опуская даты и замечания, не относящиеся к науке. А потом ему стало интересно все, только бы раскрыть тайну Аль-Харифа. Проходя вместе со своим предшественником его пути и заблуждения, он сроднился с ним. Восстановить рисунок мозаики можно было, только проследив каждый намек, оставшийся между строк. Цепкий, лихорадочный взгляд японца остановился на символе, обозначающем египетское божество Хнума. Такой знак часто встречался в записях барона.
Старик считал, что последователи Овна первыми пленили «дыхание Сета». Свое второе имя, Аль- Хариф, загадочная субстанция получила только три тысячи лет спустя, во время долгих скитаний по странам Востока. Ее старались хранить и оберегать любой ценой. Адепты Хнума передавали друг другу тайное знание и принимали разные обличья, в зависимости от времени и эпохи.
То, что Дитриху казалось плодом эзотерической и мистической мании отца, в мыслях ученого вдруг обрело форму, так, словно он впервые все увидел. Ему показалось, что из документов на него смотрит голова Овна. Погасив сигарету об пол, японец начал листать записные книжки. Страницы в них были намного тоньше, чем у дневников, и, наверное, у менее бережного читателя они просто рассыпались бы. Хиро перечитывал заметки десятки раз, удивляя штурмбанфюрера. Хофштадтер равнодушно просмотрел блокноты только раз, когда их привез в Любек Шань Фен. В Новой Германии Дитрих отдал все Отару, так как считал, что они неинтересны. Ведь это всего лишь обычные мысли.
С жадностью перелистывая страницы, японец нашел упоминание о каком-то голландце, который вместе с профессором находился на корабле, когда подняли со дна амфоры с Аль-Харифом. Одна незначительная деталь сначала все время ускользала от Хиро. Так, простое описание. Наверное, старик не придавал ему никакого значения. У европейца на предплечье был вытатуирован козел, а точнее, баран.
Мысли бешено завертелись.
Последователи Хнума веками, тысячелетиями прятались в тени. А что, если они выжили, пройдя толщу времени, просочились сквозь бесконечные смены цивилизаций, как капли влаги через песок пустыни? А что, если за Филмором, за Понтичелли и УСС, за бойцами, штурмовавшими лесную лабораторию…
Идея достаточно безумная, чтобы оказаться верной. Раздался громкий стук в дверь. Увлеченный чтением, Хиро вздрогнул от неожиданности и покрылся потом.
— Обед, сеньор!
Отару поднялся с пола, завернулся в одеяло и выглянул в коридор. Там, насвистывая, стоял знакомый ему посыльный с сервированными блюдами на тележке.
— Оставь все в коридоре. — Мальчик пожал плечами. — Ты понял?
Хиро махнул рукой, отпуская служащего.
