Пришлось применить грязный прием:
— Лилиан, вы замужем, и у вас роман с женатым офицером полиции. Это честно?
Женщина задохнулась:
— Не могу поверить, что вы вытащите на свет мою личную жизнь!
— Поверьте. — Лицо Меган стало непроницаемым и жестким. Эту маску она научилась использовать в ходе бесчисленных допросов. — Пожалуйста, не надо проповедовать мне, что честно, что нечестно, и не надо меня судить. Я работаю над серьезным преступлением, пытаюсь спасти человеческие жизни. Для этого я готова почти на все, а в данный момент мне нужна ваша помощь. — Она подняла со стола листок с именами и подержала перед лицом врача.
— Ну, профессор, вы мне поможете? Или мне придется звонить друзьям из «Гэзетт» и «Геральд»?
113
Главный коридор Святилища освещался только дымным рыжим пламенем бесконечного ряда факелов. От них по стенам черными призраками поднимались пятна копоти.
Проход постоянно загибался вниз и внутрь. Точно как описывал отец. Подземный собор Святого Павла. Огромное строение с величественными залами и склепами. Гидеон старался вытеснить мысль о том, что происходит с ним — и что еще произойдет. При других обстоятельствах он был бы счастлив оказаться здесь, профессионал-археолог воодушевился бы мыслью о перспективе вскрыть лежащие под ногами захоронения, провести углеродную датировку и экспертизу тел.
Четверо Носильщиков в капюшонах направили его к входу, такому узкому, что он едва не проглядел вход. Входя, он задел макушкой притолоку. Еще двадцать шагов, и они сквозь такую же узкую щель протиснулись в тесное помещение. Лунный лик, опрокинутым полумесяцем выступающий из тени грубого капюшона, произнес:
— Разденься и омойся. Потом мы оденем тебя для посвящения.
Его направили в отдельный закуток, где он, передав сопровождающим одежду, сошел в темное углубление в камне. Мыться было нечем. Ни геля, ни мыла. Он стоял, нагой и одинокий. Поток воды обрушился из тьмы над головой, хлестнул по загривку и уронил на колени. Гидеон съежился, закрыл лицо руками. Через несколько минут поток прервался с той же внезапностью. Ему дали полотенце и голым повели по коридору к Великому залу.
При виде зала у него перехватило дыхание. В нем помещалась копия Стоунхенджа в натуральную величину. Полная, как будто только что завершенная. Отец писал, что это — истинная скиния древних богов. Их исконная обитель, где они ожидали, пока возводился монумент на земле.
Протяжный глубокий рокот заставил Гидеона обернуться. Закрылся вход в зал. Зловещий поток адептов в бурых плащах захватил его, оттеснил к огненному кругу высоких толстых свечей. За кругом стоял Мастер Хенджа, держа в руках ритуальный молот и резец. Орудия, которые, возможно, унесут жизнь Гидеона. В нем пробудился страх, разлился ядом по телу.
Посвящение началось.
— Воззри на воплощение Святых. Божественная сущность пребывает здесь столетиями, с тех пор как праотцы наши, предтечи Последователей, воздвигли этот космический круг и Святилище. Здесь ты предстаешь перед ними. В знак почтения со времени посвящения всегда пребывай здесь с покрытой головой и с потупленным взглядом. Понял ли ты?
Гидеон ответил, как наставлял его Драко:
— Да, Мастер.
— Ты приведен сюда, ибо сочтен членами нашего Ремесла достойным следовать. Желаешь ли ты этого?
— Да, Мастер.
— Готов ли ты вручить свою жизнь, душу и верность Святым и тем, кто охраняет их?
— Да, Мастер.
— Святые обновляют нас, лишь пока мы обновляем их. Мы чтим их нашей кровью и плотью, и они в ответ охраняют и обновляют нашу кровь и плоть. Вручишь ли ты свою плоть и кровь их бессмертной святости?
— Да, Мастер.
У него за спиной загорелись в раскачивающемся медном кадиле благовония. Воздух наполнил сладкий аромат. Мастер широко раскинул руки.
— Подведите желающего следовать к камню-Плахе!
Гидеона провели внутрь круга свечей и камней. Он вспомнил, что Драко предупреждал: на Мастера нельзя смотреть прямо. Перед ним лежала страшная каменная плита, названная Плахой. Его пронзил озноб. Невидимые руки заставили его опуститься на колени, опрокинули на камень, закрепив запястья и лодыжки. Страх дико бился в теле.
— Веришь ли ты в силу Святых и тех, кто следует им?
Гидеон представил, как его отец лежал на этом самом месте. Как его кровь пролилась, чтобы спасти сына от мучительной смерти, унесшей жену.
Мастер возвысил голос, повторяя вопрос:
— Ты веришь в силу Святых и тех, кто следует им?
— Да, Мастер.
— Доверяешь ли ты без сомнений, без колебаний их силе защищать, поддерживать и исцелять?
— Да, Мастер.
— Посвятишь ли свою жизнь служению им?
— Да, Мастер.
— Клянешься ли своей жизнью, жизнями всех родных и тех, кого любишь, никогда не говорить о Ремесле вне нашего братства, если только тебе не будет на то позволения?
— Да, Мастер.
Члены Внутреннего круга осенили его тело кадилами и расступились. Мастер извлек каменный клинок, вытесанный из осколка первого трилита.
— Я приношу кровь, плоть и кости этого смертного в надежде, что вы примете его как вашего слугу и даруете ему защиту и благословение. Святые боги, я смиренно молю вас уделить долю любви нашему брату.
Он глубоко рассек руки Гидеона от запястий к плечам и ноги от лодыжек к бедрам. Последний разрез пролег от шеи к основанию позвоночника. Гидеон подавился криком. Он видел перед собой мать, она укладывала его в кроватку, целовала, улыбалась ему. Потом в огненной рамке вспыхнул кадр: она в Венеции, ее снимает отец. Потом прокрутилось оставленное ему послание. Ужасная тайна, открытая ею.
Он ощутил жестокий удар по голове. Он знал, что это. Жестокость молота и резца. Как издалека, донесся голос Мастера. Огромным колесом накатывала темнота. В голове не осталось ничего, кроме слов, сказанных ему матерью из-за полога смерти.
114
Возвращаясь в Девайзес, Меган позвонила Джим-ми из машины и говорила, используя гарнитуру:
— Ты один?
— Подождите секундочку! — Он вылез из-за стола и вышел из общего рабочего зала в коридор. — Теперь да.
