Когда я добрался до библиотеки, юный Куитрегард как раз отпирал дверь. Он приветствовал меня улыбкой и, пропуская внутрь, произнес:
– Я собираюсь готовить кофе и почел бы за честь...
– Благодарю, как-нибудь в другой раз, – отозвался я, поспешно переступая порог.
– Но вы слышали новости о мистере Стоунексе? – крикнул он мне в спину.
– Конечно. У меня большая часть прошлого вечера ушла на помощь полиции.
– Мне это известно, сэр, и я очень сочувствую вам и мистеру Фиклингу.
Я замер и обернулся:
– Как вы узнали?
– О, в этом городе нет секретов. Однако я имел в виду не эти новости, а свежие, за сегодняшнее утро.– Я отрицательно мотнул головой, и Куитрегард, для пущего эффекта помедлив, сообщил: – В убийстве обвинен официант Эдди Перкинс.
– Это меня ничуть не удивляет. Он сознался?
– Не то чтобы сознался, но поздно вечером, при обыске его дома, полицейские нашли какие-то важные улики.
– А что именно? Он сделал гримасу:
– Не знаю. Но он не отрицал, что взял это из дома Стоунекса. Видимо, отпереться было невозможно.
– Выходит, он все же сознался?
– Нет, он по-прежнему заявляет, что об убийстве ничего не знал.
– Он все еще стоит на том, что не возвращался в дом в половине шестого?
– Это он признал. Но только потому, что нашелся свидетель, видевший его в это время.
– Свидетель? А кто он, вам известно?
– Нет, сэр! Но вся история чертовски захватывает, как по-вашему?
Я улыбнулся:
– И все же вопреки всем уликам он настаивает, что не убивал старого джентльмена?
– Да.
– Упорство, далекое от логики. Наверное, он туп как пробка.
– Туп и жесток, очевидно. Какое ужасное деяние. А что пришлось пережить вам? Узнать о страшной смерти человека, с которым вы виделись всего лишь час или два назад.
На его располагающем лице было написано такое сочувствие, что мне захотелось пойти ему навстречу и удовлетворить любопытство, которое он не мог скрыть, но притяжение моей находки было чересчур велико. Я поблагодарил Куитрегарда за слова поддержки и поднялся по лестнице на верхний этаж.
Мгновение я прислушивался, не раздаются ли сзади шаги, а затем извлек манускрипт из тома, где вчера его оставил, и положил перед собой на стол. Сам его вид доставлял мне несказанное удовольствие. Что может быть реальней и что может быть важнее? Именно в этом – в ученых занятиях – сосредоточиваются порядок, разум и истина. Я начал переводить поблекшие страницы и убедился: мое вчерашнее первое впечатление было верным, я имел дело с манускриптом, написанным около 1000 года, то есть значительно раньше, чем исправленный текст Гримбалдовой «Жизни», который относился к 1120 году. Но все же по мере чтения моя надежда получить доказательство того, что сочинение существовало прежде, чем Леофранк взялся его пересматривать, зашаталась. То, что я видел, было, несомненно, версией истории об осаде Турчестера и мученичестве святого Вулфлака (хотя король и епископ не были названы по именам), но она существенно отличалась от исправленного текста, появившегося в 1120 году. Канва событий была та же, но поведение действующих лиц трактовалось совершенно иначе.
Когда первый час работы был на исходе, я услышал на лестнице топот и едва успел спрятать манускрипт под одним из лежавших на столе томов, как в комнату ворвался Поумранс.
– Они нашли тело! – кричал он.– Они нашли тело!
– Боже правый! – воскликнул я, вскакивая на ноги.– Кого на сей раз?
За один миг в моей голове промелькнула тысяча догадок; причудливое видение: миссис Баббош, задушенная, с накинутым налицо кухонным полотенцем, тут же сменилось другим: Остин распростерт на спине, горло перерезано, рядом валяется бритва.
– Это в соборе! – выдохнул Поумранс.– Я побежал смотреть.
В соборе? Что бы это значило?
Поумранс развернулся и направился обратно к лестнице.
– Подождите секунду! – крикнул я.
– Не могу! – бросил он через плечо.– Я поднялся только потому, что мне велел Куитрегард.
Он вновь припустил по лестнице. Ошеломленный, я последовал за ним, задержавшись только, чтобы надеть пальто и шляпу. Я видел, как молодой человек промелькнул в дверях библиотеки, а снаружи мне встретился Куитрегард: он стоял на крыльце, без пальто, и глядел в сторону собора.
– Я отдал бы все, чтобы пойти посмотреть, – пояснил он.– Но нельзя оставить библиотеку без присмотра.
– Что там за новая напасть?
